Дома стены помогают
Шрифт:
— Очень хорошо, — несколько невпопад произнес папа. Сел напротив меня, вытянув больную ногу.
Арнольд Адольфович вгляделся в него и вдруг всплеснул пухлыми ладонями:
— Нет, не может быть!
— Что не может быть? — вежливо спросил папа.
— Неужели это вы? — воскликнул Арнольд Адольфович. — Владислав Зубриков, звезда современного футбола? Лучший бомбардир современности? Вы сами? Нет, это вы! — радостно повторял он, блестя всем своим металлическим оскалом. — Я угадал?
— Угадал, — сказала
Его глаза окончательно закрылись в сладчайшей улыбке.
— Подумать только, непобедимый Зубриков…
— Это все в прошлом, — возразил папа.
— Позвольте! — коротенькие ручки Арнольда Адольфовича взметнулись перед папиным носом. — Позвольте, я же ваш давний поклонник, у меня есть целый альбом ваших фото в разных видах, я специально собирал все ваши карточки…
— Спасибо, — устало произнес папа.
Я знала, он не притворяется, он такой, какой есть, и давно уже ему приелась его популярность, надоели поклонники, узнававшие его на улице, подходившие, не стесняясь, за автографом, задававшие самые неожиданные вопросы.
— Вы таким и остались, непобедимым бомбардиром, — упоенно продолжал наш «спарщик». — Самым непобедимым, самым могучим…
Мама отодвинула миску с клубникой и встала.
— А что, если бы нам пообедать? Надеюсь, никто не против?
— Какой разговор, — отозвался Арнольд Адольфович. — Можно помочь вам?
— Нет, — ответила мама. — Не можно. Я люблю все делать сама.
Однако он не унимался:
— Может быть, почистить картошку? Или нужна грубая мужская сила, чтобы принести, скажем, воду из колодца?
Мама улыбнулась.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, вот и все, что от вас требуется.
Он мгновенно затих, лишь время от времени бросал восхищенные взгляды на папу. Потом таким же восхищенным взглядом окидывал маму, накрывавшую на стол.
Я принесла из кухни кастрюлю с борщом.
Мама произнесла светским тоном:
— Прошу за стол…
И мы все уселись обедать
Ранним утром я вышел в сад. Пели птицы, из-за леса катилось большое, но еще неяркое солнце.
Кое-где в тени трава поблескивала росой, не успевшей просохнуть, листья березы казались по-утреннему особенно свежими, праздничными.
Аут бегал по саду, все кругом казалось веселым, сияюще нарядным, но внезапная острая тоска разом сковала меня. Я понял одно: не хочется уезжать отсюда. До чертиков не хочется.
Однако ничего не поделаешь, придется уехать. Почему? Потому что не хочу мешать Вале. Она должна устроить свою судьбу, и она может ее устроить. Недаром Дусенька приводила ей в пример множество счастливиц, сумевших удачно устроиться в жизни, разумеется, с намеком на меня, дескать, есть мужчины, которым я и в подметки не гожусь, и Валя могла бы точно так же хорошо устроиться, но я мешаю. Да, мешаю…
Тем
Возможно, Дусеньке он еще не знаком? Полагаю, что, познакомившись, она наверняка одобрит его, он вполне в ее вкусе. И вполне подходит, как она выражается, интересной, нестарой женщине, обладающей богатым внутренним миром.
Нога моя почти совсем поправилась. Во всяком случае, я уже бросил костыль и хожу, опираясь на палку. Недалек день, когда брошу палку, она больше мне не понадобится.
Валя окликнула меня с террасы:
— Доброе утро, как ты сегодня?
— Порядок, — ответил я, подойдя к террасе.
Она щурила глаза, улыбаясь. Короткие волосы слегка вьются на висках, щеки румяные со сна, ситцевый халатик перевязан на талии тугим витым поясом. Право же, трудно, должно быть, поверить, что у нее взрослая дочь, почти студентка.
Впрочем, Дусенька так же выглядит много моложе своих лет. Это у них у обеих такое фамильное свойство выглядеть до крайности моложаво.
— Сейчас еду в город, — деловито произнесла Валя. — Будут какие-нибудь поручения?
— Никаких, — ответил я. — Я тоже на днях собираюсь в Москву и сам все сделаю, что требуется.
— И не думай, — сказала Валя, даже пальцем мне погрозила. — Тебе еще нельзя утруждать ногу. Помни, что сказал доктор.
Я не успел вспомнить, что сказал доктор, как в дверях кухни показалась Туся.
— Папа, завтрак будет готов через десять минут, самое большое.
Я сказал:
— А я не спешу.
— Тем лучше.
Валя поглядела на свои часы.
— А я выпью молока и, пожалуй, поеду. У меня нынче дел по горло.
Держа поднос в руках, на террасу поднялась Туся. На нем стояли чашки, кувшин с молоком, были свежие огурцы, редиска, масленка с маслом.
— А что на обед? — спросила Валя.
— Котлеты, гречневая каша и борщ, — отпарировала Туся.
— Ауту сварила суп?
— Суп вегетарианский, поскольку костей нема, — ответила Туся.
— Почему нет костей?
— Потому что не достала.
— Ладно, сказала Валя. — Попробую сама достать, по-моему, в кулинарии на Трубной всегда есть кости.
— Мне было не по дороге ехать на Трубную, — сказала Туся.
— Мне тоже не очень, — призналась Валя. — Но ничего, сделаю небольшой кругаль, заеду на Трубную и куплю сразу килограмма четыре костей.
— Ну уж, четыре, — возразил я. — Хватит любой половины.
— Почему хватит?
— Так ведь тяжело таскать.
— Справлюсь, — уверенно сказала Валя.
Вскоре она уехала в город, обещая вернуться на следующий день. Мы с Тусей позавтракали, потом она вымыла посуду, подмела пол на террасе и уселась за стол, разложив на нем свои учебники.