Домохозяйка
Шрифт:
— Милли! — улыбается она, когда я вхожу. Пэм очень хороший человек и искренне старается помочь, отчего мне, когда я ей вру, становится совсем невмоготу. — Рада видеть тебя! Как дела?
Я сажусь на один из деревянных стульев, стоящих перед столом.
— Дела отлично! — Опять же, это немножко неправда. Ну да ничего, ведь все не так уж плохо. — Докладывать не о чем.
Пэм шарит в бумажках на столе.
— Я получила сообщение об изменении адреса. Ты работаешь домохозяйкой у семьи в Лонг-Айленде?
— Это так.
— Тебе не понравилось работать в кафе?
Я закусываю губу.
—
Это одна из тех вещей, о которых я ей наврала. В смысле что я сама уволилась. В действительности меня уволили. Причем крайне несправедливо.
Во всяком случае, мне улыбнулась удача, что они выперли меня по-тихому и не стали вовлекать в это дело полицию. Таков был договор: я ухожу и не вякаю, они не зовут копов. Выбора у меня не было. Если бы они пошли в полицию и доложили о случившемся, я тут же отправилась бы обратно в тюрьму.
Поэтому я не сказала Пэм, что меня выгнали — она позвонила бы в кафе и стала бы допытываться почему. А потеряв жилье, я не набралась смелости сказать ей и об этом.
Но сейчас-то все в порядке. У меня новая работа, и есть где жить. Опасность загреметь обратно за решетку мне не грозит. На предыдущей встрече с Пэм я ерзала на краешке стула, но сегодня чувствую себя уверенно.
— Я горжусь тобой, Милли, — говорит Пэм. — Иногда людям, которые попали за решетку в подростковом возрасте, трудно приспособиться, но ты просто молодец!
— Спасибо.
Нет, ей точно ни к чему знать про тот месяц, когда я жила в своей машине.
— Ну и как твоя новая работа? — интересуется она. — Как к тебе относятся хозяева?
— Э-э… — Я потираю колени. — Все хорошо. Женщина, на которую я работаю, она немного… эксцентричная. Но я всего лишь убираю в доме. Ничего особо сложного.
Еще одна небольшая ложь. Не хочется рассказывать, что Нина Уинчестер постепенно делает мою жизнь все более некомфортной. Я искала онлайн, нет ли где каких-нибудь интересных сведений о ней. Ничего такого не нашлось. За основательный поиск надо платить, а это мне не по карману. В любом случае, у Нины достаточно денег, чтобы отмыться от любой грязи.
— Что ж, это прекрасно, — одобряет Пэм. — А как насчет личной жизни?
Вообще-то спрашивать об этом не в компетенции инспектора по надзору, но поскольку мы с Пэм на дружеской ноге, я не возражаю против вопроса.
— Ее нет.
Она откидывает назад голову и хохочет так, что мне видна сияющая пломба в одном из ее задних зубов.
— Я понимаю, если ты еще не готова с кем-то встречаться. Но тебе следовало бы завести друзей, Милли.
— Да, конечно, — не очень искренне соглашаюсь я.
— А когда будешь готова к отношениям, — продолжает она, — не хватайся за первого встречного. Не вздумай соглашаться на любое дерьмо только потому, что ты бывшая заключенная. Найди человека, который будет тебя уважать.
— М-м-м…
На один миг я позволяю себе подумать о возможности отношений с каким-нибудь мужчиной в будущем. Закрываю глаза, пытаясь представить себе, каким он будет. Перед моим мысленным взором невольно встает образ Эндрю Уинчестера с его легким обаянием и красивой улыбкой.
Распахиваю глаза. О нет. Так не годится. Я не должна даже думать об этом!
— И потом, — добавляет Пэм, — ты же красавица. Не довольствуйся
Едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Ведь я делаю все, чтобы выглядеть как можно менее привлекательной! Хожу в мешковатой одежде, затягиваю волосы в пучок или в конский хвост и совсем не пользуюсь косметикой. Однако Нина все равно смотрит на меня как на какую-то женщину-вамп.
— Я еще не готова даже подумать об этом, — говорю я.
— Это ничего, — отвечает Пэм. — Помни только: иметь работу и крышу над головой важно, но человеческие связи гораздо важнее.
Может быть, она права, но я попросту не готова. Я сейчас сосредоточена на том, чтобы не накосячить. Последнее, чего бы мне хотелось, — это загреметь обратно в кутузку. Вот что важнее всего.
У меня проблемы со сном.
В тюрьме ты всегда спишь вполглаза. Не хочется, чтобы вокруг тебя что-то происходило, а ты ни сном ни духом. Теперь, когда я свободна, инстинкт, однако, никуда не делся. Наконец дорвавшись до настоящей кровати, я некоторое время смогла поспать как следует, но сейчас моя прежняя бессонница вернулась. Этому особенно способствует то, что в каморке на чердаке невыносимо душно.
Мой первый заработок поступил на банковский счет, и, как только выдастся случай, я отправлюсь в магазин и куплю себе телевизор. Буду включать его по вечерам и тогда, возможно, смогу заснуть. Звук работающего телевизора будет вместо ночного шума в тюрьме.
До сих пор я не отваживалась пользоваться телевизором хозяев — не тем, что в кинозале, конечно же, а их обычным, «нормальным» телевизором в гостиной. Казалось бы, какие проблемы, ведь Нина с Эндрю ложатся спать рано. У них весьма своеобразная ежевечерняя процедура. Нина поднимается на второй этаж, чтобы уложить Сесилию ровно в восемь тридцать. Я слышу, как она читает ей на ночь, а потом поет песню. Каждый вечер она поет одно и то же — «Где-то за радугой» из фильма «Волшебник из страны Оз». Нина явно никогда не брала уроки вокала, но в том, как она поет для Сесилии, есть нечто странно, незабываемо прекрасное.
После того как Сесилия засыпает, Нина читает книгу или смотрит телевизор в хозяйской спальне. Через короткое время Эндрю поднимается туда же. Если спуститься в гостиную после десяти, первый этаж будет совершенно пуст.
Этим вечером я решаюсь воспользоваться случаем.
Вот почему я сейчас развалилась на диване и смотрю выпуск «Схватки семей» [7] . Почти час ночи, а уровень энергии соперников по-прежнему высок, что в такое позднее время довольно необычно. Стив Харви сыплет шутками, а когда один из конкурсантов вскакивает, чтобы продемонстрировать свои умения по части чечетки, я, несмотря на усталость, громко хохочу. Я смотрела это шоу еще в детстве и всегда представляла себя его участником; правда, не уверена, кого бы я смогла взять с собой на игру. Мои родители плюс я — это трое. Кто еще?
7
Популярная телевизионная семейная игра. В каждой участвующей команде должно быть не меньше 4 человек.