Дорогой бессмертия
Шрифт:
За окном послышался мужской голос:
– Как-будто никто не появлялся.
– Что ему тут делать? Не дурак! Пошли!
Полицейские удалились на приличное расстояние, а в ушах Болика все еще стоял скрип кованых сапог. Прошло двадцать минут напряженного ожидания. Наконец он поднялся и хотел немедленно убраться восвояси. Но заговорила совесть. «Возьму» – подбодрил сам себя. Не зажигая спичек, хозяин зашел в кладовую, на полке нащупал мешочек с сухарями. Пробежал трясущимися пальцами по его поверхности, но ничего не ощутил. Стал быстро перебирать сухари, рука коснулась холодного металла. «Есть!» – вырвалось со вздохом
Однако успокоился лишь тогда, когда передал пистолет и газеты с тетрадями Наташе Косяченко.
– Спасибо, Болик, от меня и Виктора. – У двери повернулась. – Если спросят, не появлялся ли кто-нибудь здесь, сами понимаете – я не заходила.
Домой Наташа возвратилась благополучно. На лице играл легкий румянец. Она была приятно взволнована. Какое все-таки хорошее человеческое качество – взаимовыручка!
Несказанно обрадовался возвращению Наташи Виктор. Он взял у нее газеты, тетради, пистолет молча положил в карман.
– Теперь, Наташа, поговорим о другом. Связной партизанского отряда просил передать для них типографскую краску. И знаешь для чего?
Виктор рассказал о глупой затее гестаповцев. Они отпечатали листовки с обращением от несуществующей армии прорыва и призывают партизан прекратить все действия против немецкой армии, чтобы не дробить силы, а ждать общего наступления. Мол, в решающий момент по немцам будет нанесен уничтожающий удар.
– Хитро придумали! – заключил Виктор. – Им нужна передышка для переброски войск на фронт.
– Да, далеко прицелились, – задумалась Наташа. – Может, свою листовку выпустим, Виктор? Пусть все узнают о подленьком замысле гестаповцев, пытающихся усыпить нашу бдительность.
– Листовки надо подготовить,- согласился Виктор.- И еще просьба.
Наташа подняла глаза:
– Слушаю.
– Как спасти брата с семьей?
– Я об этом думала… Давай посоветуемся с Пашей, с нашими товарищами.
– Хорошо, посоветуемся.
Собрались через день – Паша Савельева, Виктор Измайлов и Наташа Косяченко. Всех волновало одно: как вырвать из лап гестапо семью Измайловых? Нужно было убедить немцев в неоправданном подозрении в отношении жены и тещи Вячеслава Васильевича. Предлагали подкупить следователя или сделать фальшивые документы о рождении и крещении в церкви. Но окончательный план не созрел. Решили еще раз собраться. Когда Савельева ушла, Наташа не переставала думать о горе Виктора. Как ему помочь? Ее мучила мысль, что в тюрьме томится Игорек, а ведь ему только шестой годик…
В Луцк Наташа Косяченко приехала перед самой войной. Здесь жил ее отец, по профессии актер. Двадцать лет дочь не видела отца. В 1920 году он был пленен, затем остался в панской Польше. А его жена с двумя детьми жила в Полтаве.
Шло время. Наташа, старшая дочь, вышла замуж. Захотелось ей повидать отца, и она приехала из Полтавы в Луцк. Когда разразилась война, мужа ее призвали в армию. Наташа не смогла выехать из Луцка. Знакомство с Марией Ивановной Дунаевой привело ее в подполье. Косяченко аккуратно выполняла поручения подпольщиков. Смелость ее не была безрассудной. «Погибнуть не трудно, это не штука, – говорила она, – куда важнее победить и остаться живым».
Эта мысль не покидала ее и теперь, когда она обдумывала варианты спасения
Паша Савельева пришла с новостью. Герберт ей сообщил о болезни Игоря. План родился молниеносно. Надо пойти в тюрьму и потребовать, чтобы дали на излечение Игоря. Это явится лишним доказательством того, что мать мальчика русская.
За эту мысль ухватились все. Кто же пойдет в тюрьму? Без колебаний согласилась Наташа. …Это было в конце октября 1943 года. Наталья Николаевна Косяченко явилась в гестапо. Держала она себя уверенно, на вопрос дежурного «что ей угодно?» с улыбкой ответила: «Спасти ребенка».
– Спасти ребенка? Какого? – недоумевал дежурный.
– Я объясню вашему начальнику.
Наташу провели в хорошо обставленную комнату. На полу – пестрый ковер, под потолком – позолоченная люстра. За письменным столом, уткнувшись в бумаги, сидел краснощекий офицер. Он высокомерно окинул взглядом Косяченко. Про себя подумал: «Не дурна собой».
– Слушаю.
– В вашей тюрьме находится шестилетний мальчик Игорь Измайлов. Он болен.
– Откуда это вам известно?
– Он все время болеет, очень слабый мальчик. Я хочу просить вас, передайте его мне на изличение. Он сможет у меня остаться до освобождения родителей, я за ним присмотрю.
– А!.. – протянул гестаповец.- Но знаете ли вы, что мать его еврейка?
– Это неправда!
Офицер достал сигарету, закурил. Синяя струйка дыма поплыла вверх.
– А если подтвердится, мадам догадывается, как с ней поступят? А? За укрывательство!
– Я хорошо знаю семью Измайловых, поэтому и пришла.
– Мы одинаково караем евреев и тех, кто их укрывает. Вы это понимаете?
– Конечно.
– Так зачем же вы пытаетесь нас обмануть?
– Мне это делать незачем. Но если бы я вас обманула… О! Я представляю, как жестоко поплатилась бы!
Уверенное поведение Наташи Косяченко, ее настойчивое желание взять ребенка после сурового предупреждения поколебали гестаповца, и без того раздраженного отсутствием доказательств против Измайловых. По его распоряжению Игоря передали Наташе Косяченко. А через десять дней, за отсутствием прямых улик, семья Измайловых была освобождена.
Хуже сложилось дело с Зюковым и Наумеико. Их перевели из луцкой тюрьмы в лагерь для отправки в Германию. Это обстоятельство встревожило подпольщиков. Надо было принимать срочные меры. В лагерь можно было пробраться только представителям так называемого «украинского комитета помощи», который во многом содействовал немцам в отправке рабочей силы в Германию. Наташе Косяченко удалось очень четко выполнить задание и забрать Игоря из тюрьмы. Подкупленные таким успехом, товарищи и на сей раз поручили ей нелегкое задание: по поддельным документам пробраться в лагерь, встретиться с Зюковым и Науменко и предложить им бежать.
Солнце только коснулось верхушек деревьев, а Наташа была возле лагеря. Часовые тщательно проверили документы, осмотрели баночку с мазью от коросты и пропустили «медсестру» в зону лагеря.
Наташа отыскала Зюкова и Науменко и передала им план побега.
– Но куда после этого денешься?-вопрошал Науменко.
– Мы спрячем вас, – заверила его Наташа,- а потом уйдете к партизанам.
Косяченко пожелала друзьям успеха и ушла. А через несколько дней, во время этапирования в киверецкий лагерь, в самый решающий момент, Науменко заколебался.