Дорогой сновидений
Шрифт:
— Вперед, — чуть слышно прошептал Шамаш. Его губы дернулись в грустной усмешке: — Разве у них есть выбор?
— Есть! — воскликнула богиня памяти, понимая, что если она хочет помешать Кигаль исполнить задуманное, то должна действовать сейчас. Да простит ее хозяйка подземных земель, но Гештинанна была уверена, что в вечности права именно она. — Ну конечно! Они могут остаться стоять на месте! И тогда спящие не проснутся. Но и не умрут!
Колдун молчал. Скрестив руки перед грудью, он несколько мгновений смотрел то на одну богиню, то
— Шамаш, все не так, как кажется на первый взгляд, — продолжала Кигаль, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно ровнее и тверже. — Мы не ведем спор, прося тебя рассудить нас, а указываем два пути. Каждый из них ведет в свое будущее. Вопрос лишь в том, какое из этих будущих будет лучшим для мироздания. И для твоих спутников, являющихся его частью, немаловажной частью, ведь не случайно ваши пути пересеклись.
— Мне не нравится ни одно из них, — пробормотал колдун.
— Но третьего не дано! — воскликнула Эрешкигаль.
— Когда-то я это уже слышал…
— Ты говоришь так, словно сомневаешься, что все происходит в действительности! Шамаш, правда — она ведь остается правдой, даже если не нравится нам! Таков мир. Можно идти вперед или стоять на месте.
— Но путь не единственен…
— Да… — начала было Кигаль, но Гештинанна прервала ее:
— Это не важно! Направление не имеет значения, лишь дело или бездействие!
— Направление… — колдун поджал губы, задумавшись. В его глазах затрепетали огоньки осознания чего-то… Но богини не дали ему возможности понять. Они продолжали:
— Шамаш, может быть, ты забыл то, что было до твоей болезни, но ты ведь помнишь произошедшее после. В Керхе…
— Да, вспомни, что было в Керхе! — обе женщины говорили об одном и том же, но каждая — в своих интересах. — К чему бы привело твое бездействие в том городе?
— Все было бы иначе! Но почему ты полагаешь, что хуже, не лучше?! Шамаш, — богиня истории повернулась к повелителю небес, — послушай, то, что я предлагаю, лишь на первый взгляд кажется жестоким. Но на самом деле это правильно. Путь, проверенный временем…
— Шамаш…
Они долго объясняли ему, убеждали, стремились объяснить…
— Хорошо, — наконец, проговорил колдун.
Богини тотчас умолкли, хотя и не поняли, с кем из них двоих он соглашался. Впрочем, каждая была убеждена, что именно с ней, а потому они не стали уточнять.
Кигаль, решив, что пора переходить от слов к действиям, взмахнула рукой, снимая купол, окружавший небожителей во время разговора.
Шамаш же знаком велел Атену и Евсею приблизиться, затем, быстро оглядевшись вокруг, громко позвал:
— Лекарь, воин, идите сюда.
Кода те подошли, он продолжал, обращаясь к Лису:
— Будет лучше, если кто-нибудь продолжит следить за безопасностью каравана. Отбери лучших дозорных из тех, кто успел отдохнуть, расставь вокруг шатра на расстоянии взгляда.
— Стражей, а не дозором? — уточнил Лис, внимательно глядя на бога солнца, стремясь как можно
— Да, — подтвердил колдун. — Я пришлю к вам волка. Он поможет заблаговременно узнать о приближении врагов… — Шамаш чуть наклонил голову. Предпринятые меры казались ему недостаточными. — И вот еще что. Предупреди всех и помни сам: я установлю между воинами вешки. Вокруг них будет сила, которая в случае опасности привлечет к себе врагов, принимая первый удар на себя и давая вам время подготовиться.
— Я все понял!
Колдун повернулся к Лигрену: — Как детишки?
— Спят, — вздохнув, лекарь виновато развел руками, словно говоря: "Прости, всего моего искусства, всего знания недостаточно, чтобы разбудить них…"
— Я… — хозяин каравана, не спускавший настороженного взгляда с помрачневшего лица Шамаша, решил, что бог солнца по какой-то причине недоволен им…
— Ты бессилен им помочь, смертный, — Гештинанна прервала хозяина каравана прежде, чем тот успел сказать хоть что-нибудь. В ее голосе была грусть, а в глазах — сочувствие.
— А вы? Вы поможете нашим малышам? — он никогда прежде не решился бы вот так взять и заговорить с богиней, но страх за дочь давал ему силы. — Вы ведь поэтому пришли?
— Да, караванщик, — кивнула Кигаль. — Мы пришли, чтобы помочь! Расскажи о спящих. Как они себя чувствуют?
— Мы… — Лигрен был так взволнован, что его голос вдруг сорвался, переходя в сип. С нескрываемым страхом взглянув на подземных богинь, он, стремясь успокоиться, перевел взгляд на Шамаша, а затем, смотря лишь на него, заставляя себя не замечать его божественных спутников, продолжал: — Мы только совсем недавно начали понимать, что с детишками что-то не так… И мы узнали, что они съели ягоды Меслам…
— Для людей это яд, — качнула головой Кигаль. — Если больше одного плода…
— Больше, госпожа, — опустив голову, вздохнул Лигрен, понимая всю тяжесть случившегося.
Богиня смерти нахмурилась. Ее губы превратились в тонкие бледные нити, на лицо легла тень, а в глазах было столько беспокойства, что его хватило бы, чтобы окутать всю землю снежным покрывалом. Однако в облике повелительницы мира смерти не было видно предвестников ярости.
— Но они не мертвы! — видя в этом добрый знак для себя, воскликнул лекарь. — Они спят. Только спят! И… Вы ведь поможете нам? Вы ведь пришли, чтобы помочь, правда?
— Правда, — вновь подтвердила, успокаивая его, Кигаль. — Правда, — но, несмотря на то, что ее голос звучал ровно и спокойно, в глазах закружили тени, чей сумрачный танец не предвещал ничего хорошего. — Интересно, как эта гадость попала к ним…
— Да уж, — прошептала Гештинанна, — ведь, насколько мне известно, плоды Меслам запрещены.
— Да, госпожой Айей… — пробормотал Лигрен, втягивая голову в плечи, готовясь к тому, что гнев подземных богинь вот-вот обрушится на него, испепеляя.