Дорогой сновидений
Шрифт:
"Да! — Кигаль, наоборот, вскинулась, — мы не можем допустить, чтобы мироздание развалилось на части, потеряв одну из связующих нитей!"
"Я понимаю… — Гештинанна вздохнула. — Смертные не станут рисковать жизнями своих детей… Пока они спят — они живы, но кто знает, что случится, если попытаться их разбудить… Я была права: лучше ни во что не вмешиваться…"
"Нет! Ты не так все поняла…!" — лицо богини смерти исказилось гримасой боли. Оно было бледным, в то время как глаза горели нездоровым пламенем. В них плавилось отчаяние.
"Разве? —
"Ну и что? — пренебрежительно фыркнула ее собеседница. — Он — всего лишь маленький божок, а мы…"
"Но он бог. Которому ничего не стоит убить смертных. Поверь, пойми: нам будет лучше ни во что не вмешиваться. И пусть Лаль играет своими новыми игрушками. До тех пор, пока они его привлекают — они будут живы… А за это время мы отыщем способ справиться с ним".
"Нет!" — с еще большим упрямством повторила Кигаль.
"Но почему! — богине памяти ее рассуждения казались более чем разумными — истинными. Она не видела в них никакого изъяна. — Ведь речь идет всего лишь о нескольких смертных. Которых мы все равно не в силах спасти…"
"Ты только что сама хотела отправиться в путь, лишь бы помочь…"
"Я уже сказала, что была во власти чего-то, непонятного мне, подобного навету. Я не понимала, что делаю. Для меня было неважно, помогу я смертным или, наоборот, все лишь испорчу. Единственное, чего мне хотелось — сделать что-то для Шамаша, обратить на себя его внимание. Я была слепа и поэтому ошибалась. Сейчас же все совсем не так! А если ты не понимаешь этого, прислушайся, если не к моим словам, то к своим мыслям!"
"Не могу!" — Кигаль всплеснула руками, не зная что сказать. У нее на глазах рушились все планы, которые она вынашивала столько веков! Да что там планы, все будущее, каким она его видела!
"Успокойся. Неужели пришла моя очередь говорить тебе это? Право же, я не ожидала от тебя такой заботы о смертных!"
"Причем здесь…!" — в порыве отчаяния начала она, однако, поймав себя на том, что чуть было не выдала секрет, который должна была хранить ото всех, прикусила язык.
Не в силах успокоиться, она, нервно дернув плечами, повернулась к богу солнца: — Шамаш! — окликнула она его, стремясь заручиться поддержкой брата.
Колдун словно не замечал их. Он смотрел на стоявших вокруг торговцев, и его лицо было хмурым и напряженным.
Караванщикам только-только удалось совладать с чувством оцепенения, вызванным приходом подземных богинь, чье появление, несмотря на то, что их привел бог солнца, и внешнюю дружелюбие, не сулило ничего хорошего. Атен уже даже открыл рот, чтобы, отвечая на немой вопрос Шамаша, рассказать обо всем… не произошедшем, нет, скорее — обнаружившемся за время Его отсутствия. Но голос повелительницы подземного мира, громом прозвучавший в душе смертного,
— Нам надо поговорить!
— Не сейчас… — колдун нахмурился.
— Нет, именно сейчас! — резко прервала его Кигаль. Богиня была готова настаивать на своем, не важно, нравится это ее брату или нет. Взмахнув рукой, она очертила вокруг себя и своих собеседников круг, отделивший их троих от всего земного мира, делая невидимыми и неслышными для смертных.
— Теперь мы можем спокойно все обсудить, — промолвила она с заметным облегчением.
— Зачем? — колдун болезненно поморщился. — Мы и так по большей части говорили на языке, не понятном простым смертным…
— Я не хочу, чтобы услышали как раз те, кому он понятен! Что же до смертных…
— Им тоже незачем подслушивать наш разговор! — недовольно нахмурилась Гештинанна.
— Сейчас не место и не время для секретов от торговцев! — возразил Шамаш. — Неужели ты не понимаешь, что тем самым подрываешь их доверие к нам?
— Доверие? Х-х! — с губ Гештинанна сорвался удивленный смешок, когда она не ожидала услышат из уст бога солнца столь наивного замечания. — Да при чем здесь оно, когда смертные обязаны не доверять, но верить в нас!
Колдун качнул головой. Он не мог согласиться с ней, однако не знал и как возразить, когда видел, какими глазами, полными благоговейного ужаса и слепого почитания глядели на Кигаль караванщики.
"Вера… — вновь, как когда-то, ему приходилось думать о ней иначе, чем было привычно для рожденной иным миром души. — Она правит этим миром. Она дает ему силы. Возможно, — он взглянул на богиню, — она права. А я ошибаюсь…"
Кигаль тотчас почувствовала сомнения, проникшие в его сердце, спеша их развеять:
— Послушай меня. Это важно. Особенно если ты хочешь помочь спящим…
— Шамаш, нельзя помочь всем, — перебив свою хозяйку, быстро, с жаром в голосе заговорила Гештинанна. — Ты ведь знаешь. Так уже было, и…
— Молчи! — грозно прикрикнула на нее Кигаль, глаза которой засверкали гневом и с трудом сдерживаемой яростью. И та, которая еще миг назад казалась простой, может быть, лишь чем-то сильно взволнованной женщиной, превратилась в грозное могущественное божество, против которого никому не следовало идти.
Справившись с эмоциями, она повернулась к брату:
— Выслушай меня. А потом решай.
— Но…
— Шамаш, — она устало вздохнула, качнула головой. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Что не должен решать за этих людей. Что это их путь, их дети… Но неужели же ты никогда прежде не принимал решение за других? Невозможно, чтобы тебе не приходилось делать этого!
— Ты права, — вынужден был признать колдун.
— А раз так, — останавливая его на этом, не позволяя продолжать, возражая, что то был другой мир и вообще, вновь заговорила Кигаль. — Раз ты взял на себя ответственность за судьбы этих людей, даря им жизнь там, где их ждала смерть, тебе, а не им решать, куда идти.