Доводы нежных чувств
Шрифт:
— Я же обещала показать тебе рисунки! — она опомнилась, одаривая Бьянку взволнованным взглядом, затем вскочила и убежала куда-то. Через несколько минут она вернулась, прижимая к себе двумя руками увесистую чёрную папку. Девочка снова приземлилась в центре дивана так, что мужчина и девушка принуждены были сидеть по обе стороны от неё, и принялась листать. Бьянка разглядывала рисунки с большим интересом. Джон на них не смотрел. Откинувшись на спинку дивана, он наблюдал за девушкой, которая наконец-то изгнала неприятные воспоминания и наслаждалась вечером вместе с Софи. — Вот она, смотри! — девочка ткнула пальчиком
— Да, наверное, — протянула девушка. — Она не решалась поднять голову, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Джоном, который сохранял завидное хладнокровие.
— Дядя считает, что она волшебница, — весело проговорила Софи. — Но на самом деле это он волшебник. Он тебя загадал, и ты появилась, — она крепко прижалась к плечу Бьянки. Та ещё некоторое время слушала болтовню Софи, изредка вставляя свои комментарии, но чем дальше, тем сильнее ощущала усталость. Когда она попыталась скрыть зевок, Джон включился в разговор.
— Софи, милая, пора спать, — заключил он.
— Я не хочу! — простонала девочка.
— Мисс Инноченти пора домой, а у тебя завтра урок литературы, придётся встать пораньше. Он обнял девочку и позвал лакея, чтобы тот пригласил гувернантку. Бьянка поцеловала Софи, но попрощаться с Джоном не успела — его куда-то позвали. Хотелось уйти. Бьянка чувствовала себя не в свой тарелке и не только потому, что весь день сравнивала между собой два абсолютно разных варианта детства. Портреты, поразившие её скрупулезностью и абсолютно достоверным сходством с оригиналом, ещё сильнее уверили девушку в том, что она более, чем небезразлична художнику. И как это всё не кстати при тех планах, которые она составила на свою жизнь. Бьянка опустилась на диван в гостиной и положила голову на руки, опершись о колени. Внезапно откуда-то со стороны раздался прямолинейный вопрос:
— Кто вы такая? — к дивану подплыла пожилая дама, одетая во всё чёрное. Её морщинистое лицо выражало полнейшее пренебрежение.
Бьянка поднялась, неловко теребя ремень сумки, переброшенной через плечо.
— Меня зовут Бьянка Инноченти, — начала она. — Я приходила на день рождения к Софи.
Женщина окинула девушку оценивающим взглядом.
— Судя по всему, праздник закончился? — предположила она.
— Да, я просто хотела попрощаться с Джоном…, — она запнулась. — С мистером Коулом. Он был очень любезен…
Эмилия не дала ей договорить.
— Не нужно отвлекать моего сына подобной ерундой. Он занятой человек и у него есть куда более важные дела, — женщина огляделась в надежде, что сын не стоит где-то рядом и не слышит её. — Вы можете идти.
Бьянка несколько секунд оторопело глядела на женщину. Её слова кольнули по самолюбию, но спорить желания не было и, схватив с вешалки у входа свой плащ, девушка поспешно выскочила на крыльцо. Разговор с матушкой Коул окончательно убедил её в том, что ей здесь не место.
Спустя около пяти минут, Джон вошёл в гостиную. Оказавшись в комнате, он удивлённо возвёл бровь, завидев там, куда несколько минут назад присела Бьянка, свою мать. Он обошёл диван и встал перед ней. На его лицо упала гневная тень.
— Где она? — нетерпеливо
— Ты о ком? — Эмилия недовольно взглянула на сына.
— Вы знаете, о ком, — он уже начинал терять терпение, что было на него не похоже.
— Она ушла. Таким, как она, правила приличия не знакомы. Уйти и не попрощаться — это так в духе плебеев. Где ты вообще нашёл эту оборванку?
Джон уже не слушал мать. Он кинулся к выходу и через секунду его уже не было, а Эмилия злобно заламывала руки от бессилия. Коул не знал, куда отправилась Бьянка. На удачу мужчина кинулся в первый попавшийся переулок. Он шёл быстро, почти бежал, хоть и не знал точно, верную ли дорогу выбрал. Конечно, он понимал, что мать наверняка сказала девушке что-нибудь неприятное, вынудив уйти и окончательно испортила ей настроение. Нужно было срочно исправлять ситуацию. Свернув за поворот, он пригляделся. Впереди, слегка ссутулившись, брела фигура в сером плаще с перекинутой через плечо сумкой. Сомнений не оставалось — это была именно она. Джон крикнул, боясь, что потеряет её за очередным поворотом.
— Бьянка!
Она вздрогнула, остановилась и через секунду обернулась на голос. Джон быстро приближался и остановившись с трудом перевёл дух, упираясь рукой в каменную стену.
— Что она вам сказала? — спросил он, когда наконец отдышался.
— Ничего особенного, правда, — девушка сочувственно взглянула на него. — Я и так всё знала, она только лишний раз подтвердила. Джон, — она тяжело вздохнула. — Я понимаю, чего вы добиваетесь, но давайте не будем мучить друг друга. У нас всё равно ничего не получится — ваш мир никогда не примет мой и я всегда буду чувствовать себя изгоем среди людей вашего круга.
Джон прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
— Я изо дня в день чувствую себя в этом мире изгоем, хотя с детства жил в достатке и роскоши. Мне приходилось соответствовать ожиданиям людей и подстраиваться под них. Я никогда не видел себя главой гильдии, но люди вокруг меня решили иначе. — Он замолчал, — никто не спрашивал, чего я хочу, и я уже разучился желать чего-то до тех пор, пока не встретил вас. — Он разомкнул веки и повернулся к девушке. Бьянка, слегка смутившись, отступила и тоже прижалась спиной к стене, — не так страшно привыкать к хорошей жизни, Бьянка. Страшнее, когда при всей своей роскоши она остаётся пустой и бестолковой — без любви и привязанностей.
— Прошлое всегда будет преследовать меня и мешать. Как сегодня. Всем будет лучше, если мы сейчас же расстанемся, — твёрдо проговорила она.
— Нет, не будет, — Коул обернулся к ней всем телом, упираясь плечом о стену. — Мы не случайно встретились вновь и теперь я вас просто так не отпущу.
— Вы не имеете на это право, — Бьянка отступила на шаг, хмуря брови.
— Когда ты сорвалась с карниза, что-то внутри меня надломилось, — Джон наступал, тогда как Бьянка пятилась, не отводя глаз от его лица. — Когда жена кожевника показала могилу, последние надежды разбились об этот чёртов камень под деревом, — его лицо исказила злоба. — Два года у меня были только эти рисунки, но мне не нужно было пересматривать их, твой образ ни на мгновение не стирался из моего сознания. Не знаю, на что я надеялся, но теперь я не позволю тебе просто взять и исчезнуть из моей жизни.