Дождь в полынной пустоши. Книга 2

Федорцов Игорь Владимирович

– Как скажите саин. Когда скажите, - плакал Сеньи от счастья и надежды. Он кинулся к столу целовать хнычущего ребенка. Крохотная еще недостаточно послушная ручка возила по лицу, размазывая слезы на отцовских щеках.

– Фрост, ты больше нам не понадобишься, - объявил Колин охране сыскаря.
– И будь любезен не балаболь лишнего. Я этого не потерплю.

Псарь понятливый парень. Иначе бы столько не прожил.

На улице морозно, свежо и звезды. Легкий парок вырывается изо рта.

– Кто вы, саин? — серьезно спросила

Арлем.

– Колин аф Поллак, из Унгрии. Барон Хирлоф.

– Это не о чем мне не говорит.

– А что должно сказать?

– О ваших познаниях. Которых, нет ни у кого. Кто вы Поллак?

– Бедный провинциал. Оттуда, где некогда был свой король, свой совет, свои ландграфы и ландмарки. Бароны тоже были свои. А так же поэты, монахи, ученые и медики. Даже свой университет. И в нем в отличие от ВАШЕГО, где преподают классические девять предметов, преподавали двенадцать.

– Я не о том вас спросила. Я хочу услышать главное.

– Главное? Я родился вечером, в пятницу.

– Этого мало. Мне мало.

– Поверьте, этого даже слишком много.

– Мне нет. Я хочу знать правду о вас.

– Знать правду порой хуже, чем не знать её вовсе. Вдруг я мерзкий колдун. А вы моя невинная жертва. Готовы стоять на перекрестке, в полночь, на одной ноге или ах-ах-ах! на иконе и говорить богомерзкие слова? Готовы? Всегда ли нужны ответы?

– Всегда.

– В вас говорит исповедница.

– Может быть. Но это лучше, чем принять все как есть. Или сделать вид, что ничего не произошло.

– А что произошло?

– Этот человек…. Сеньи. Вначале и в конце. Абсолютно два разных человека. Первый выгоревший, злой и обреченный, второй воскрешенный и оживший надеждой. Я не говорю уже о девочке.

– Я особенный колдун

– Колин. Прекрати, - попросила Арлем. Просто попросила. Преступив ему дорогу идти.
– Ты научишь меня пользоваться иглами. Ты научишь меня всему что знаешь? Должен научить. Всему! Лечить ришту, ставить иглы. Всему!

Гранда, фрей, Сеньи, Китц, Бово, еще кто? Я подрядился осуществлять чужие заветные мечты. А кто возьмется за мои?

– Эсм, я проклят, - стал серьезен Колин.

– Замолю!

Она так близко. Так искушающее близко.

Почему бы и нет?

Но очевидно, что лучше нет, чем, почему бы нет.

– Если завтра не заняты….

– Я не занята! — приняла условия Арлем и все планы, придуманные и надуманные, нужные встречи и ненужные, моментально отринуты, задвинуты и забыты. Ей необходимо умение Поллака. Просто необходимо!

– Ты не признала, победу в нашем споре.

– Она за тобой. Порой то на что смотришь или чему свидетель, совсем иное, чем кажется. И не следует торопиться составлять мнение и тем более высказывать его, - и уже от глубины сердца, фрей прибавила.
– А не выглядеть дуррой, меньше доверять праздным языкам.

– Рад, пусть в малом, но мы начинаем понимать друг

друга.

Колин не думал обманывать Арлем. Он поделиться с ней знаниями. Всякая жизнь есть подобие лестницы. Другое дело, куда она ведет? Вверх или вниз. Большинство выбирает легкое. Спуск. Будет ли исповедница исключением? Нет, не будет. Служение во имя себя. Хоть какое-то служение. Он мог бы указать ей путь вверх. Но как тогда быть с рудниками Крайда? С почти его рудниками.

Редкий вечер, когда Колин позволил себе провести дома. Тепло, пахнет стряпней, и все милы с ним и добры. Так и подмывало строго допросить — чего натворили?

А зачем мне?
– наслаждался Колин уютом и вниманием.

– Что тебе подарить на Рождество? — крутилась возле него Янамари. Её впрос ввел Колина в замешательство.

Кажется, я совсем заигрался, - укорил себя владетель Хирлофа и душ человеческих, ибо первый мелькнувший ответ — уши Габора.

– Насколько знаю, оно не завтра.

– Но надо готовиться заранее. Векка сказала, скоро начнутся ярмарки.

Мысль о подарках трансформировалась в другую. Ярмарки - частые выходы, частые встречи с белобрысым Гусмаром. Милые уловки и хитрости.

Надо поспрашивать Йор и Нумию.

– Ты не ответил, - по взрослому ворчала Янамари.

Полежал бы под елкой. День или два. Лучше неделю. Ничего не делая. Это был бы прекрасный подарок!
– помечтал Колин.

– А ты хотел бы вернуться? — застал унгрийца врасплох неожиданный вопрос девочки.

– В Унгрию?

– Домой.

Вот это уже серьезно.

– Дом там, где тебя ждут и тебе хорошо. Тебя ждут в Унгрии?

Девочка тяжко вздохнула.

– Там было хорошо?

Вздох еще тяжелее.

– Ну и что там делать?

Девочка потупилась.

А я бы вернулся, - не стал лгать себе Колин.
– Дом есть дом.

13. День Святого Иераклия (13 октября)

,….Богат врагами, беден друзьями, говорят о великих….

За окнами ночь, но быть ей недолго. В тусклой серости восхода растворяются звезды. Четче проступают линии крыш, свечи колоколен, искрят маковки церквей.

– Для честных людей существуют двери, - проворчал Холгер на своего позднего (или раннего) гостя.

– Решил проверить, изменилось ли хоть что-то с последней нашей встречи, - ответил Колин из знаменитого эбенового кресла.
– Ровным счетом ничего.

– Новый виффер менее опытен, но он старается.

– Верните Бартога. Ему и стараться нет нужды. Порядка больше и лица у ваших стражей целей и радостней.

– Сомневаюсь, что ты обеспокоен состоянием охраны в моей усадьбе и судьбой престарелого держиморды.