Дождь в полынной пустоши
Шрифт:
Вот кого стоило послушать за ужином. Эпос, а не история.
... Латгард на минуту застыл над столом, определяя востребованость вещей. Шахматная доска с неоконченной партией. Письменный прибор: чернильница, песочница, два пучка перьев абсолютно одинаковых, но для чего-то разделенных. Книга, а под ней чистые листы. На книге, вожделенные свитки с записями....
– Я провинилась и меня не взяли на ярмарку в Кеббе. У нас ярмарка каждую неделю, - сорит подробностями рассказчица.
...Канцлер провел ладонями по синему бархату столешницы,
– ...Нападавших было немного. Человек тридцать. Через Одюнский лес легко не пройти.
А где шатался лесничий? Проворонил вражеский отряд. Тоже на ярмарку подался? А нападавшие? Надо обладать отчаянной наглостью, захватывать замок с тремя десятками воинов. Или не рассчитывали встретить серьезного сопротивления. Или верили, сопротивляться им вовсе не станут.
– ... Они заранее заготовили лестницы...
И тащились с ними через кущи и заросли? Или в лесу они за своих? Или в замке стены в полтора роста?
– ...Когда ударил колокол, я молилась.
На рыбалку не пробовала сходить?
– иронизировать Колина побуждало возрастающее недоверие к рассказу девушки.
– Впечатлений меньше, но безопасно и тихо.
– И ты повела воинов?
– Что вы, эсм! Когда мне сообщили причину тревоги, бой на стене уже шел. Луциф, наш виффлер, сражался с неприятелем и получил рану в грудь и шею.
Это она о сержанте или мечнике с альшписом? Было бы забавно, отбудь на ярмарку и командующий замковой охраной.
– Ты боялись?
К чему такие подробности? Почему не расспросить о самом бое? Кто где стоял? Что делал?
– Очень. Крик, грохот железа, раненные, убитые...., - голос рассказчицы и в малой мере не передавал накала пережитых событий.
Или эпос не задался, или особа не впечатлительная. Возможно и не участница того о чем рассказывает.
– ...Я никогда не видела столько крови.... И столько мертвых.
...Канцлер позабавил. Наперво переставил фигуру на доске. Оценил последствия хода. Посчитал его очень хорошим, возбужденно потер руки. Изогнулся и наклонил голову, думать за противника....
– Почему цеп?
Прекрасная осведомленность. Кому спасибо? Латгарду?
– Эсм, работать с мечом тяжело. У меня не очень получалось. Цеп много проще.
Смелое утверждение.
– Он же тяжелый!
– Мой, нет. Его специально изготовили. Он легче обычного и не так велик.
– Сделали для тебя?
– Эсм, Шлюсс далек от столицы. А Боши даже по меркам пфальца глухомань. У нас не много развлечений.
Хороша забава - цепом махать! А случись война в королевском войске нехватка бойцов. Куда вербовщики смотрят?
– Но умение пригодилось, - одобрено странное для девицы увлечение.
– Стоило ли подниматься на стену и путаться под ногами? Шуму и визгу хватало и без меня.
Справедливо отмечено, - вынужден похвалить Колин скромность рассказчицы.
– Что дальше?
– Они не ожидали
А кого? Себастьяна Пустынника?
– потешался унгриец.
– Или забыла расчесаться и произвела фурор Гаргоны?
– ...Их предводитель. Он был не очень ловок.
И побоку как минимум десять лет муштры. Позорище!
Думая над ходом Латгард обкусал перо. Играть с самим собой занятие занимательное, но не настолько, отрешиться от окружающего. Но похоже канцлер выпал из реальности, поглощенный поиском ответного хода.
– Он погиб?
– Поверьте, я не желала этого, эсм. Я испугалась....
А кто-то желал.
– И прикончила...
Какое замечательно ,,р! Прррррррикончила!
– ...главаря. И тебя возвели в рыцарское достоинство?
– Это все саин Лофер.
И в столицу! В качестве поощрения или наказания? Или девица с подобной репутацией кому-то понадобилась при Серебряном Дворе. Если да, то кто-то очень дальновидный, без особых хлопот пристроил доверенное лицо в свиту гранды. Для чего? Один человек и уже столько вопросов. Почему один? А если покопаться? Риммон аф Мойн, к примеру.
– Я думаю, мне пригодится рыцарь. Дозволяю носить малое оружие и хочу видеть за утренней трапезой.
– Это великая честь для меня, эсм.
Честь подкрепили великой милостью лобызанием длани сюзерена.
А мне достанутся обвислые старушечьи груди камер-юнгфер. Не ахти. Ни в виде вечернего перекуса, ни в качестве ночного десерта, ни тем более полноценного завтрака.
За письмо Латгард уселся, сделав по два хода за каждую из сторон игры. Вначале писал в разрыв. Слово. Заминка. Слово. Пауза. Потом разошелся, чернила не успевали просыхать. Полчаса чистого удовольствия и творчества.
Закончив, канцлер пробежался с правкой, листы рассортировал и свернул в тугую трубку. Покопался под столешницей, приводя в действие скрытый механизм. Отодвинул, и опустил бумаги в потайное отделение. Восстановив порядок, потянулся, подвигал руками, размять затекшую спину и шею. Затем сделал еще один ход на доске. И еще.
Пожалуй, на сегодня достаточно, - определил для себя Колин. Его поторопил мелкий дождик, прогоняя с крыши.
Унгриец не стал спускаться по стене. Кто же ищет легких путей? И зачем? Во дворце не мало любопытных закутков, о которых не плохо бы иметь более полное представление. Или же определить таковые на ближайшее будущее.
По лестнице сошел на этаж. Никого. Подергал ручки дверей. Большинство не заперто. Обход скаров, тащившихся по коридору нога за ногу, переждал в молельной, с удовольствием разглядывая картины и фрески. Молящиеся и умоляющие, скорбящие и скорбные, благопристойные и благообразные лики с укором смотрели на незваного пришельца. Впрочем они и друг к друг так. Веры, как и денег, много не бывает.
Колин поддел пальцем несколько страниц Святого Писания. Хилого света чадящих лампадок достаточно увидеть отметку строки острым ноготком.