Дождь в полынной пустоши
Шрифт:
– Мне бы хотелось уточнить сроки, - втягивал унгриец канцлера в разговор. Молчать со столь сведующим во многих столичных делах недопустимо.
– Ты о баронессе Аранко?
– без желания отвлекся Латгард от анализа игры.
– Комнаты подготовят сегодня же. Вечером её слуги могут перенести вещи. Собственно зачем она вам? На мой, даже поверхностный взгляд, абсолютно не выигрышный вариант. Расходы и значительные. Если у вас имеются лишние деньги, потратится можно на другое.
– Эсм Аранко и я из Унгрии.
– И только?
– не верил названной причине канцлер.
Вместо ответа Колин
– Теперь уже нет. П’ров. У нас слово весомей бумаги.
– Служба гранде не устраивает? Насколько знаю, у тебя есть полторы недели. Достаточный срок проявить себя? Добавь благоволение камер-юнгфер. В крайнем случае.... В крайнем.... вступишь в союз новиков.
– Уже предлагали.
– Согласился?
– Отказался. Но я вижу, вы посвящены в великий секрет.
– Подобные вещи легко предвидеть. А что остановило?
– Они сами не знают для чего союз.
– А разве трудно догадаться?
– Не трудно. Но с чьей подачи и для кого расшибать лоб. Не факт что для себя.
– История, не то чтобы темная.... но и не страшная...
На двенадцатом ходу к сражению подключились стратеги, а Колин легко пожертвовал башню.
– Я у вас в тылу, мой юный друг, - перевел дыхание Латгард. Нарастающее позиционное преимущество его фигур позволяло предполагать благоприятную и скорую развязку.
– Мы не договорили. Эсм Аранко. Кроме её титула, которым ты все-таки решил прикрыться. Что еще? Выше не подняться. Ни по должности.... Какая должность на службе у баронессы. Спальничий? Ни в получении личного титула. Шатилен и тот при наличии достаточного количества земли, организовать шатилинию. А земли у эсм Аранко нет и не будет еще очень и очень долго. Если будет вообще.
– А чего ждать от гранды?
– От гранды... Да... Гранда.. Если вы её допечете... отец не откажет ей отправить баронессу и ее п’рова обратно в Унгрию.
– Вот вам еще одна причина не утруждаться в Серебряной свите. Она и выгнать самостоятельно никого не может, что уж говорить про остальное.
Четырнадцатый ход еще больше оживил и обнадежил Латгарда.
– Тебе не кажется, мой лучник создает желтым смертельную угрозу?
Пятнадцатый ход. Латгард в нервном ожидании победы забарабанил пальцами по столу.
– Шах!
– объявил он.
– Не хочешь сдаться?
Близкий успех вызвал у канцлера прилив словоохотливости.
– Мы говорили о союзе.... Любой союз, и новики не исключение, подобен линии ратников. Главные и сильные фигуры за ней. Но в отличие от игры, важно определить не ключевые, а не отбрасывающие тени...
– Вы подходите.
– Льстишь. Мне это уже за ненадобностью и не интересно. Я служил Золотому Подворью. Теперь здесь. Мне не отведено времени начать новую успешную карьеру. А вот плачевно завершить старую, запросто. В Анхальт я не хочу. Очень похвально, что ты пытаешься сколько-нибудь разобраться в том, что происходит вокруг.
Следующие пять минут канцлеру было не до похвал юному оппоненту. Унгриец вывернулся и в три шага выровнял положение. К восемнадцатому ходу желтые объявили шах, сняв с доски красного всадника. Латгард преисполнился дурных предчувствий. Фортуна решительно отвернуть от него.
Будет обидно...., - переживал канцлер грядущее второе!
– Обычно я не играю партии дольше двадцати ходов, - произнес Колин, наблюдая за канцлером. Оказывается невозмутимый Латгард очень возмутим.
Девятнадцатый ход - шах стратегом, двадцатый - шах всадником. Красный король напоминал зверя обложенного охотниками. Причем через два хода травля закончится смертью.
– Что же, - сдался Латгард.
– Порадовали старика.
Вид у него был отнюдь не радостный. Досада, досада, досада...
– Ты обмолвился о задаче с всадником?
– решил отвлечься от игры канцлер. Предлагать еще партию не имело смыла. По внутреннему ощущению, сколько не сыграют, проиграет. Противник не так прост.
Он полон сюрпризов, - признал Латгард свой недогляд за новиком. Стоило покопаться в биографии унгрийца и основательно. Обманувшись единожды, где гарантия не обманусь снова? Скрываемое человеком порой не столь безобидно, как проигрыш в шахматы.
– Может он и на древнем запросто читает? А?
– Условия не сложны. Обойти всадником все клетки поля, не ступив на одну и ту же дважды, - объяснил Колин задачу.
Латгард тут же попробовал её решить. Сходу не вышло. Новый конфуз окончательно выбил канцлера из колеи.
– Есть чему посвятить вечерок, - отложил он головоломку не позориться перед новиком. Хватит и двух раз.
– Саин, с вашего дозволения мне пора, - вежлив унгриец.
– Да, да. Конечно, - не противился канцлер тактичному юному противнику и проводил Колина до двери.
– Надеюсь это не последняя наша баталия?
– Уверен, - согласен унгриец сойтись за доской.
Латгард долго стоял на середине комнаты, в некоторой растерянности и сердитости. Ощущение соприкосновения с нечто фатальным, неизбежным, разрушающим тревожило и беспокоило. Гость ли тому виной или он сам? Канцлер попытался припомнить, о чем они говорили за игрой. Вроде бы о всяких пустяках, о незначащих мелочах. Но что-то же было? Произошло? Что-то ускользнуло от него, пока он безуспешно пытался выиграть. Мысли сами собой как по кругу возвращались к унгрийцу. И Аранко. Если ему неинтересна карьера, для чего он при дворе? Или он представляет чьи-то интересы? Как контесс Илльз? Откуда у него деньги, что он столь уверен в состоятельности обеспечить надлежащее содержание баронессы? Или кому-то надо чтобы девочка заняла более высокое положение? А почему не допустить что она при Серебряному Дворе в качестве страховки Поллака?
Вопросы теснились, выстраивались в шеренги, ряды и баталии. Хуже с ответами. Их непозволительно мало. Вернее их нет.
Что прикажите думать? И что прикажите делать?
– принялся расхаживать Латгард, что могло означать возрастающую степень беспокойства.
Канцлер вторично прогнал в памяти сегодняшнюю встречу. От начала до последнего мгновения пребывания унгрийца в его комнатах. Не наговорил ли ему чего лишнего, не выдал ли чьих секретов? Но ведь не обязательно выдавать. Достаточно указать направление куда двигаться. И у него смутные подозрения, он так и сделал. Сам не заметив как. Если произошло именно это, следует ожидать много необычного. И весь нажитый опыт придворного подсказывал, чем необычное обычно заканчивается. Кровью. И не малой.