Дождись меня в нашем саду
Шрифт:
Уже оказавшись на берегу, Велга и Белый оглянулись на реку. Горькая была безмятежна, и только там, где они недавно прошли, расходились круги на воде.
– Как думаешь, – сказала Велга, – Щур где-то здесь?
– Леший его знает. Не думаю, что он слишком пострадал тогда. Для такой
– Главное, чтобы мы с тобой не оказались у него в пасти. – Велга обняла себя руками, ёжась от пробежавших по коже мурашек. – С чего он вообще начал меня преследовать?
Белый промолчал, но в молчании его было нечто… чужеродное, подозрительное.
– Что? – спросила Велга, коснулась его запястья, заглядывая в лицо. – Что ты знаешь?
– С чего ты решила, что я что-то знаю?
– Говори!
Он громко вздохнул, закатывая глаза:
– Это Галка. Она заключила договор со Щуром, попросила убить тебя. Она пыталась, видимо, обмануть свой собственный договор на мою жизнь.
– Вот как…
– Вот так.
Велга попятилась, снова обернулась на реку, словно надеясь найти там ответы на все вопросы.
– В чём именно заключался договор?
– Галка потребовала то ли убить тебя, то ли привести к ней. Не помню точно. Это и не имеет значения. Щур явно пытался тебя сожрать.
– Убить Велгу Буривой, так?
– Примерно так. К чему уточнения?
Она дёрнула плечами, хмурясь. Колдовские договоры были полны условностей, ровно как и все договоры, что заключали между собой правители, купцы, воины… Всегда были условности.
Щуру приказали убить Велгу Буривой. Но она теперь звалась иначе. И если имя Вильхи Велга примерила на себя условно, то Велгой Белозерской стала перед богами и духами Нави. По всем законам мира живых. Имело ли это значение?
Толпа у костра весело пела, празднуя свадьбу Мельци и Арна. Не стоило теперь никого отвлекать, да и все были слишком пьяны. В том числе сама Велга.
– Так что ты придумала?
– Ничего. После обсужу это с Мельцей и Змаем. Они должны что-нибудь придумать. Чародеи лучше нас разбираются в таких вещах.
Белый кивнул:
– Правильно. Не забивай пока себе голову. Пойдём выпьем, а то я протрезвел, да и ты тоже.
И, взявшись за руки, они, скользя босыми ногами по траве, пошли к костру.
– Белый! – из темноты, точно бес, выскочил Грач. – Мой дорогой друг Белый, – проговорил он писклявым голосом, и стало ясно, что это Станчик овладел телом. – Держи корону дураков.
– Что?
Но Войчех ничего не успел сказать, как шут нахлобучил ему венок на голову. Белый дёрнул рукой, намереваясь его скинуть, но Велга остановила.
– Оставь, – улыбнулась она. – Пошли.
– Что?
– Прыгать через костёр.
– Ты пьяна…
– Сегодня все пьяны!
И они перелетели через огонь. Вспыхивали в ночи искры.
Ударили бубны, как сердце, как кровь, как первобытная страсть.
Послышались трещотки. Вновь запели девки. И Велга подпевала им, пока Войчех опять не утянул её за собой в темноту.
И было поле, и неровная дорога, и серебряная река, в которой купались звёзды, и со стороны Щижа по водам Горькой реки поплыли венки с горящими свечами, а потом Велга, раскинув руки, и следом Войчех.
Снова его губы на её губах. И ночь. И горячие, почти обжигающие прикосновения. И его пальцы между её бедрами.
– Что ты делаешь? – Она сжалась, и стыд заставил оцепенеть.
– Подожди…
Велга ахнула, схватилась за его плечи. И дно ушло из-под ног. А Войчех снова повёл пальцами.
– Прекрати…
– Тебе не нравится? – прошептал он прямо ей в губы.
– Нравится, но…
– Тогда зачем прекращать?
Огни свечей расплывались, мерцали, завораживая, заморачивая голову.
– Это неправильно…
– Но тебе же нравится. – Он развернул её, прижал спиной к своей груди, его ладонь сжала её. – Это как посмертки… только без них.
– Я замужем…
– К лешему твоего мужа! – прошипел Войчех.
Из груди Велги вместо возражений вырвался стон. И она, задыхаясь, хваталась за задранный подол своей рубахи, за руки Войчеха, желая то ли оторвать их от себя, то ли прижать ещё ближе.
Город на холме, точно огромный, свернувшийся змей, переливался сотней огней. Никто не спал в эту ночь. Берег сотрясали удары бубнов.
– Мой венок…
Мимо проплывали чужие венки с зажжёнными свечами, но её венок с ромашками и васильками соскользнул с головы и затерялся в темноте. Венок Войчеха скрылся следом.
Велга шаталась, и Войчеху пришлось подхватить её, уводя к берегу.
– Что? – спросил он растерянно.
– Мой венок. – Велга оглянулась, пытаясь разглядеть его в темноте, но заметила только рассыпавшиеся по воде цветы. – Он что, утонул?
– Да…
– Это дурная примета.
Но Войчех не дал ей договорить, снова поцеловал.
Огни на воде расплывались, мерцали. Велга прикрыла глаза, прижимаясь к груди Войчеха. Они стояли по пояс в воде, но кожа горела, и подувший ветерок принёс прохладу и щебет трещоток. Ударил бубен, и эхо разнеслось над рекой.
Город на холме опустился во тьму…
– Что это…
Пальцы Войчеха сжали её жёстче.
– Пошли на берег…
Они бегом кинулись из воды. Венки заколыхались, когда поднявшиеся волны накрыли их сверху.