Драгоценность черного дракона
Шрифт:
— Забавная ты все-таки, Яра…
Чужие когти помассировали голову, вызывая стон удовлетворения.
— Ещё немного, и моя пленница может начинать ревновать?
— Знаешь, начинать знакомство с тем, кто тебе нужен, с его пленения и заключения в камеру — плохая затея, Гир, тебе никто об этом не говорил?
Короткий смешок в ответ.
— Нет, никто не осмелился… но ты же видишь, что моя стратегия вполне успешна, не так ли? Город возрождается. Пусть не полностью, пусть это пока одна десятая, а то и больше от его способностей, но… Я даже могу теперь становиться материальным, пусть не сливаюсь пока со своим телом!
Потемневшие
— Так что у неё был за камень? Что она украла?
— Оооо, — протянул довольно, жмурясь. Потек, взвиваясь дымкой наверх, изгибаясь в пляске, словно игривый хищник, и опустился снова рядом, — Чудесную вещицу. Один из десяти проклятых кристаллов, созданных магами жизни и напоенных кровью наших собратьев. По одному на каждого из ирров, участвовавших в войне, и ещё три для самих алайтри. Три нам уже удалось так или иначе уничтожить, но, увы, вынести за пределы иррейнов не вышло. А тут такой подарочек пришел сам… Похоже, алайтри разыгрывают свою партию, — маска балагура стекла, обнажая ярость, — они тоже собирают кристаллы, но только не для уничтожения — для того, чтобы с их помощью контролировать или добить нас.
— Полагаешь, что за всем происходящим стоят они?
— Я просто чую, как торчат чьи-то мерзкие уши.
— А что сделаете… сделаем мы, если удастся призвать Мать и вернуть всем выжившим силу? Уничтожим их?
— Увы, но нет. Во-первых, это пошатнет баланс, во-вторых, у Жизни ещё есть свои козыри, а мы достаточно обескровлены.
— А месть?
— Дело принципа. Все, кто был замешан в порабощении альконов, в насилии над нашими женщинами и детьми, в организации заговора и предательства — умрут. У этих преступлений нет срока давности, — от жесткой усмешки пробежали мурашки.
Как изменилась она сама, что все это больше не пугает?
— Значит, ты полагаешь, что эта девочка твой якорь?
— Я в этом уверен, — младший брат Первого помолчал, снова воспаряя к центру зала, — осталось только приручить и очаровать — и я снова смогу возвращаться в тело. А, учитывая, что я, кроме тебя, буду единственным неконтролируемым альконом… поигррраем! — проурчал довольно.
Йаррэ криво усмехнулась в ответ. Учить Гирьена и сочувствовать бедной девочке? Во-первых, лучшую ищейку «бедной» ни с какой стороны не назовешь. Во-вторых, ка-али воспитывают так, что ей и не снилось. Ещё неизвестно, кто тут кого будет приручать… Да и… жизнь научила не быть хорошей со всеми. Не оценят и не поймут. И не все близкие-то поймут, а чужаки… пусть остаются чужаками.
Почему она не рассказала о своей встрече с супругом Смерти — она и сама бы не смогла объяснить. Просто чувствовала — об этом нужно молчать. Если кому и рассказать — то только дайрэ Кинъярэ. Если вообще сможет — не зря её так отводят…
Уже спустя пару часов с грустью в душе и вновь легшим на сердце камнем она стала собираться к мертвому порталу. Пора возвращаться ко двору ирра. Снова унижаться, лицемерить и притворяться. Снова заниматься без продыха, до кровавого пота ради одной единственной цели.
Ничего, она упрямая. Она сможет.
Тихий шепот прощания в спину. Обнимающий за плечи ветер с привкусом свежих лилий. Распахнутая воронка — и переход, выплюнувший в одном из переулков. Очень некстати, но, возможно, не придется объяснять, как она прошла в город мимо охраны…
После строгих линий Сердца альконов столица иррейна казалась особенно неприглядной — шумной, вонючей, жаркой
Она пробиралась переулками до дворца, когда её перехватили. Грубый силовой аркан спеленал руки-ноги, рывком бросая в стену, вышибая дух. Расслабилась называется, идиотка! В районе ребер что-то предательски хрустнуло — и растеклось огненной вспышкой боли. Да, слабенькая она пока — слишком много сил уходит на рост дракона. Душившую волну паники оборвала резко, затолкав подальше в сознание истеричный визг. Сжала зубы, максимально напрягая мышцы — если аркан растянется, потом получится выскользнуть. Но магические путы сжали ещё сильнее, раня в кровь, впиваясь в тело.
— Что-то птичка залетела далеко от посольства…
Аррон! Сердце ушло в пятки. Ненависть оскалилась. Какую-то власть он все же над ней имел. Хуже, что он был не один — с гончей был тот самый мерзковатый тип, приходивший к ним с допросом… как же его?
— И мне, как подданному сиятельного ирра, обязанному беречь покой мирных граждан, интересно, что же делает здесь маленькая преступница? Никак и посольство угробила?
Он ещё не закончил говорить, а понимание разворачивающейся интриги уже впилось в сердце больнее веревок. Посольство скорее всего мертво. Очень странно, если хоть кто-то выжил, возможно, что сами стражи Тал-Альвина добили добравшихся. Но обвинят в этом не их. Её, как организатора, и, скорее всего, поймают ещё пару десятков сильных жертв. Возможно даже альконов… придумают, каким образом они смогли освободиться и напасть. А под удар попадет мортэ Амондо. Этот удар и направлен скорее всего на его устранение…
Мысли скакали с одного на другое — а Аррон, оглядываясь, уже начал творить портал. На улицах это делать было запрещено, вопрос — знает ли сам ирр, что происходит у него под носом? Ему нет нужды так напрягаться…
Йаррэ попыталась закричать — и не смогла, голос пропал. Начала вырываться ещё яростней — но ничего не вышло, только кровь потекла, пачкая мостовую.
— Какая активная девочка, — с неприятной усмешкой заметил Идальрин она, наконец, вспомнила его имя, да только толку-то? — возможно, нам стоило бы познакомиться немного поближе… хотя обычно я не интересуюсь девками этого выродка смерти…
Желание убить стало настолько невыносимым, что потемнело в глазах. Дракон внутри истошно зарычал, но она цыкнула. Нет, если она покажет свою силу, станет только хуже. Хорошую же защиту ей сделал Мастер, если эти двое так ничего и не почувствовали…
— Познакомишься ещё. У нас обоих будет достаточное количество бурных ночей впереди. Должен я, наконец, распробовать свою бывшую невестушку, — сказал, как сплюнул, Аррон. Карие глаза ядовито сверкнули.
К горлу подкатила тошнота. Сознание медленно укутывала паника, заставляя биться ещё сильнее, когда вдруг в голове раздался тихий уверенный голос:
«Ничего не бойся. Не калечь себя. Это единственный шанс. Я старался свести вероятности в нужную сторону и потратил все силы… Прости, что мы втягиваем тебя в это, девочка… и будь мужественной».
Звон колокольчиков. Недовольство Клинка на грани сознания — и его твердая уверенность.
Чужие холодные пальцы, жадно блестящие глаза, кружащаяся голова.
Последнее, что она успела заметить, прежде, чем потеряла сознание, — это выбежавшую из-за угла Тайлу с перекошенным от ужаса лицом. Затылок полыхнул болью, тело обмякло, и наступила тьма.