Дракон и Пастух

Зан Тимоти

– Я бы хотел послушать одну из них, - сказал Дрейкос.
– Ты помнишь какую-нибудь?

Джек поджал губы. Он не ожидал, что ему придётся давать сольный концерт.
– Одну я помню довольно хорошо, - сказал он.
– Я не уверен на сто процентов в мелодии, но вот слова:

“- We stand before; we stand behind;

We seek the “drue” with heart and mind.

From sun to sun the dross refined,

Lest any soul be cast adrift.

– We are the few who stand between

The darkness and the noontime sheen.

Our eyes and vision clear and keen:

To find the drue, we seek and sift.

– We toil alone, we bear the cost,

To soothe all those in turmoil tossed,

And give back hope, where hope was lost:

Our lives, for them, shall be our gift.”

” -

Мы в первых рядах и мы ряды замыкаем;

Нас в поисках “истины” сердце и разум ведут.

От звезды к звезде, отделяем зёрна от плевел.

Чтобы ни одна душа не была брошена на произвол судьбы.

– Мы те немногие, кто стоит меж Тьмой и Светом.

Наши взгляд остр и ясен:

Чтобы отыскать истину, мы ищем и просеиваем.

– Мы трудимся в одиночку, это наша ноша,

Чтобы утешить всех тех, кто в смятении,

Вернуть надежду там, где она потеряна:

Наши жизни во имя их жизни, - таков наш дар”.

Джек замолчал, его глаза неожиданно наполнились слезами.
– Было много других песен, - сказал он.
– Только эту я хорошо помню.

– Она прекрасна, - тихо сказал Дрейкос.
– Скажи мне, что такое “drue”?

– Я как-то спросил у дяди Вирджила, и он сказал, что это ценный минерал, - сказал Джек.
– Но я так и не смог найти это слово ни в одном словаре. Наверное, это было местное сленговое название чего-то.

– Да, я помню, ты говорил мне, что твои родители были шахтёрами, - сказал Дрейкос.
– Хотя и странно. Мотив этой песни показался мне более благородным и достойным, шахтёры превзошли мои ожидания. Это совершенно не похоже на то, что я слышал от шахтёров К’да и Шонтин.

– Возможно, это песня одной из нечеловеческих рас, - сказал Джек.
– Есть и такие, которые почти всё воспринимают возвышенно… Никакого чувства юмора…

– Возможно, - сказал Дрейкос.
– В любом случае, спасибо, что

поделился этим со мной. Я подумаю над смыслом. Возможно, я даже попытаюсь перевести её на свой родной язык.

– Как хочешь, - сказал Джек.
– А я, пожалуй, съем рацион и немного посплю.

– Конечно, - сказал Дрейкос. Его голова ненадолго поднялась с плеча Джека, а затем с резким рывком он выпрыгнул из под рубашки мальчика.
– Пока ты это делаешь, я проверю периметр.

– Хорошо, - сказал Джек, полностью застёгивая рубашку. Он не хотел, чтобы Элисон заметила, что татуировка дракона на его теле внезапно исчезла.
– Будь осторожен.

– Обязательно. Дрейкос бесшумно удалился в сгущающийся мрак.

Вздохнув, Джек направился обратно к тому месту, где Элисон разместила Эрасва и Фуки. Воспоминание об этом старом стихотворении пробудило в нём чувство боли, потери и одиночества, которые, как он думал, он давно похоронил.

Но, по крайней мере, он достиг цели, которую поставил перед собой сегодня вечером. Он дал Дрейкосу повод задуматься не только о том, хорошо ли он защищает своего хозяина. Опасностей и неприятностей здесь хватало, и без того чтобы дракон терзался подобными сомнениями.

Это было легко. Но, с другой стороны, отвлекать людей словами, мыслями или идеями - это то, что у Джека всегда получалось лучше всего.

В конце концов, именно в этом и заключалась суть мошенничества.

Ночью люди Фроста снова не побеспокоили, и после обычного утреннего ритуала они отправились в путь.

И снова Джек обнаружил, что легко освоился в роли пастуха. К этому времени он уже почти предугадывал, как поведёт себя каждый из Фуки, и несколько раз за утро ему почти удавалось остановить одного из них, до того, как тот начинал движение.

Фуки тоже освоились, они не только привыкли к его присутствию, но и, похоже, научились узнавать его голос. Он стал обращаться к ними во время движения отряда, и не только для того, чтобы отдать им приказ или предупредить. Хотя было ясно, что они не понимали его слов, они, казалось, улавливали его интонацию и реагировали соответствующим образом.

Это напомнило ему одно из изречений дяди Вирджила, которое он часто цитировал: “Мои овцы слышат мой голос и идут за мной”.

Что на самом деле означала эта поговорка, Джек толком не знал. Дядя Вирджил использовал это, чтобы пояснить, что если им с Джеком удавалось обмануть лидера какой-нибудь группы, остальные его люди обычно слепо следовали за ним.

Тем не менее, по какой-то причине эта фраза казалась уместной и здесь. Возможно, даже более чем уместной.

Они продолжили свой путь, уверенно продвигаясь к далёкой реке. Если Элисон была права, то к ночи они пройдут по крайней мере половину пути. Если “Эссеней” уцелел, то они ещё могут справиться с поставленной задачей.

Было уже за полдень, когда всё полетело… вверх тормашками.

– Вон там, - сказала Элисон, указывая на низкий хребет, где росло множество жёлто-оранжевых растений.
– Видишь все эти оранжевые штуки?