Дракон среди нас
Шрифт:
— Кто на зазыве играет?
— Дудку, дудку наперёд!
— Трещотки тише!
— Скрипку, скрипку куда?
— Скрипач не нужен, сколько можно повторять?
— Хромку наперёд!
— Сам ты хромка, а это гармонь!
— А я говорю, дудку наперёд!
— Да лишь бы не шарманку!
И все грохнули смехом, но тут же он потух, съежился, словно не к месту брошенное слово.
Сумерки уже загустели, и перед подмостками собралась толпа. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы увидеть отличия этой толпы от той, что смотрела представление в Ануне. Там собирался работящий честный люд, пришли
Циркачи наконец определились, кто будет играть на зазыве, и весёлые дудочные напевы, разбавленные трещоточными взбрыками, понеслись над толпой. Люди затопали ногами, и на сцену выбежали те самые акробаты, которые днём выглядели жалкими и затасканными на Пёстрой площади, под холодным полузимним солнцем.
Но сейчас, в сумерках, при свете множества фонарей, расцвели и заиграли лоском дешёвые ткани цирковых костюмов, которые при свете дня смотрелись линялыми тряпками. Заискрились, засверкали дешёвые стекляшки на шеях и в волосах акробатки, обрёл благородную глубину облезлый кроличий мех в оторочке плаща зазывалы. Магия сцены и дрожащего света переломила, вывернула наизнанку антураж, превратила жалкое — в изумительное, нищее — в роскошное.
Акробаты кувыркались, ходили на руках, жонглировали яблоками под одобрительное гудение и смех толпы, мужчины подбрасывали в воздух женщин, и те кувыркались в полёте. Гупали пятки, заливалась дудка, присоединилась гармонь. Музыканты в цветных балахонах ритмично пританцовывали по краям помоста. В Ануне цветные Балахоны выглядели бодрыми и напористыми, но сейчас они казались Илидору такими же заклёванными, как женщины в толпе зрителей.
Дракон медленно, но верно пробирался к помосту. Его пинали, толкали, он пинался и толкался в ответ, каждый миг ожидая, что дело перерастёт в драку. Но люди были достаточно поглощены ужимками акробатов.
Вдруг, расталкивая бурлящее переплетение их тел, на подмостки выкатился Хмет. Он вёз за собой перекладину в форме знака «?:», означающего звук «й-о», а на плече у Хмета, заботливо им придерживаемая, висела деревянная кукла размером с ребенка лет трёх, клацала челюстью, вращала глазами-камешками.
Толпа гудела, свистела, топала ногами. У дракона шевелилась на затылке чешуя, а крылья на миг обхватили тело так плотно, что Илидор споткнулся.
Утвердив на подмостках перекладину, Хмет хитро улыбнулся и поднёс к ней куклу. Кукла клацнула челюстью, подняла руки, вцепилась в перекладину и принялась подтягиваться.
Зрители ахнули, Илидор помянул последовательно и во взаимном переплетении отрубленный хробоидский хвост, морщинистое эльфское ухо и осколок отца-солнца, протыкающий грудину, и принялся пробиваться за подмостки. Толпа не пускала. Люди, разинув рты, смотрели на куклу и не двигались с мест, и на несколько очень долгих, жутких и неприятных мгновений дракону казалось, что все эти зрители сами превратились в кукол, вот-вот они поднимут руки и примутся подтягиваться на перекладинах, клацая челюстями.
Пришлось дожидаться, пока Хмет и кукла закончат своё короткое представление. После них на подмостки выбежали
За подмостками, на куске земли, огороженной ящиками, навешанными тканями, мешками, реквизитом, дракон быстро нашёл знакомцев. Олава-Кот и Хмет осматривали куклу. Поодаль сидела на ящике девушка, которую Илидор видел во время представления в Ануне, подшивала оборку на платье. У её ног дремал большой коротколапый кот.
Хмет, увидев Илидора, как будто совсем ему не удивился и принялся радостно размахивать куклой.
— Видал? Ну, видал, какой ловкач? Я ж обещал тебе его показать!
«Да?» — про себя удивился дракон. Видимо, его память вернула не все дневные воспоминания. А Хмет подхватил куклу и поставил на ближайший ящик.
— Ну, куклу, которую сделал тот маг сживления, что в Ануне прежде жил! Страшно могучий дедуган, ага, я ж говорил! Ток больной на всю башку! Здоровый такое сотворит разве, ну? Я ж ему пошутил просто… а он вона чего — взял и взапрямь сделал куклу! Кто ж думал, что такое можно сделать взапрямь, а? Мы ж в Анун тогда тоже из-за него поперлись, из-за мага, ток он делся неведомо куда, а теперь уж какая разница. А куклу я Гуркой назвал.
Гурка, клацая челюстью, покачивался на ящике. Хмет и Олава-Кот после дневных возлияний выглядели слегка помятыми, но вполне бодрыми. Видно, не зря в харчевне оба утверждали, что при беспокойной цирковой жизни хорошая порция вина посреди дня приносит не только радость, но и рабочее рвение.
«Тут и впрямь все рехнутые», — порадовался дракон.
— Тай Сум не позволяла выпускать куклу, — огорчённо свёл брови Олава-Кот. — Но теперь у Тай Сум нет силы препятствовать, а наш добрый друг Хмет очень любит Гурку.
А ведь при Тай Сум цирк был относительно приличным местом, запоздало сообразил Илидор. Впрочем, ему всё это совершенно не важно.
— Мне нужны чертежи, — ровным голосом произнёс дракон. — Кажется, кто-то из вас их прихватил по рассеянности.
Хмет и Олава-Кот переглянулись с видом «Ну я же говорил».
— Возможно, у Амриго появились некоторые планы на этот предмет, — мягко пророкотал Олава-Кот. — Возможно, Амриго намерен что-то изменить в своем пути после того, как с нами не станет Тай Сум. Это случится довольно скоро. Быть может, уже сегодня. И мы не можем препятствовать Амриго в стремлении изменить и улучшить свой путь, хотя Амриго и не является нашим добрым другом.
— Где он? — сквозь зубы спросил Илидор.
Хмет молчал и делал вид, что его нет здесь. Хмету явно было неловко, да и хмель его ещё не полностью отпустил, но встретив взгляд Илидора, он указал глазами направление: вперёд, за пыльные занавеси, ограждающие заподмостье, а потом влево.
Олава-Кот улыбался очень вежливо и стоял перед Илидором с видом человека, которого ничто не может поколебать в намерении торчать на этом месте молча и неустанно хоть до следующего лета, развлекать дорогого гостя вежливой текучей беседой и не позволять ему пройти туда, где нечего, знаете ли, делать посторонним людям, даже если они нам весьма симпатичны.