Драконье золото
Шрифт:
— Нуала, дорогая, — не выдержав любопытства и легкой зависти, прервала приключения героя Фрона, — в Ваших краях учат очаровывать не наготой тела, а голосом? Я восхищена!
— Да, нас учат говорить красиво. И мало.
— Замечательное воспитание, — хмыкнула королева, кинув взгляд на дочь. — Может быть тебя, милая моя, отправить в Деорадхан на год? Кротости бы тебе не помешало.
— О, нет! — Лиадан оторвалась от шитья, видя, что разговор наконец-то приобретает нужные ей краски. — Нельзя так рисковать дружбой с Империей! Да и уверено ли Ваше Высочество, что местные правила сдержат буйный нрав нашей принцессы?
— Я уверена, если все мужчины там похожи на Ристерда.
Девушка зарделась и кивнула. Фрона насмешливо фыркнула — уж да, говорливостью южные женщины не страдают.
— Поеду только с леди Лиадан!
— А я и не против! — рассмеялась леди. — Я восхищена мужчинами Деорадхана.
— Пора тебя замуж выдавать, старая ты у нас уже, — Фрона с удовольствием понаблюдала за сменой эмоций на лице подруги и расхохоталась. И только королева, знающая свою дочь, как себя, заметила грусть в зеленых глазах. А она-то думала, с чего вдруг Фрона решила собрать всех на посиделки, обычно за ней такого не наблюдалось.
— Продолжайте, Нуала. Заберите меня с собой в прекрасные леса и храмы! — Нуала послушалась Фрону и вновь начала читать.
========== 15. ==========
Дорос зябко поежился, глубже зарываясь в одеяло. Подумаешь, дракон. Что от этого изменилось? Во-первых, прояснились многие непонятные детали, будь то огромная ванная, в которой вода явно почти кипела, или знания Хильда касательно чешуйчатого похитителя и этого замка. Во-вторых, становилось понятным, почему Дорос никогда не видел дракона, а Хильд регулярно мозолил глаз. В-третьих, теперь была ясна причина похищения. В-четвертых, теперь понятно, почему Дорос не знал языка, на котором пел Хильд, но узнавал некоторые слова. В-пятых… Тут принц перестал загибать пальцы и зевнул. В конце концов, разве он может что-то сделать самостоятельно в этой ситуации? Потребовать от Хильда сейчас же отправить его домой. А там страдать, бродя из одного конца коридора в другой, словно приведение, по порушенным романтическим мечтам. Нет, так нельзя. То есть, конечно же можно, но кому от этого станет лучше? Явно не Доросу. Да и Фрона с матерью быстро поймут, что с принцем что-то неладное. А затем и отец сообразит с легкой подачи дочери и жены.
Раньше Дорос думал, что вполне может совладать со своими эмоциями и желаниями, с уверенностью заявляя сам себе, что никакая любовь не помешает ему справедливо править и делать верный выбор. Сейчас же Хильд настолько смутил душу принца, что тот даже не мог как следует разозлиться за собственное похищение и утаивание столь важной информации. И принц Сибхайона послушно размяк, выплеснув жалкую долю гремучей смеси обиды, страха и злости еще там, в ущелье, где Хильд спас ему жизнь. Теперь Дорос обязан ему, или считается, что дракон искупил свою вину?
Дорос тяжело вздохнул и перекатился со спины на живот, обнимая подушку. Мужчина он или где? Разве какой достойный муж будет пускаться в минорные размышления по поводу другого мужчины? Дорос вздохнул на этот раз горестно. Как будто у него был выбор, думать о Хильде или нет. Проклятый дракон завладел мыслями всецело, даже Булочка не могла сбить с грешного пути, а она пыталась, разок укусив высунувшуюся из-под одеяла пятку, за что сразу получила выговор.
— Страдать смысла нет, — сам себе скомандовал Дорос, резко соскакивая с кровати, за ненадобностью далеко откидывая одеяло. Кто-нибудь из прислужников обязательно уберет кровать и потушит камин. И Булочку накормит, чтобы та случайно от голоду не умерла. Принц заметил, что с появлением их в этом замке, собака явно увеличилась в размерах и теперь угрожала разорваться пополам.
Разжиревшая
— Дорос? — даже не открыв глаза, угадал Хильд. Его голос гулко разнесся над поверхностью воды, отразился от стен. Грудной, похожий на рык.
— Сложно было не угадать, — Дорос неуверенно улыбнулся. — Вода не парит, как в прошлый раз.
— Она и не такая горячая, как в тот раз, когда ты так же вломился в купальню. Прислужники успели рассказать, что ты поднял шум, и мне пришлось остужать воду.
На мраморных стенках купальни прилипли сотни тысяч мелких листов и цветочков, а сама водная гладь была густо покрыта зеленью с примесью ярких соцветий. В воздухе стоял приятный запах лечебных трав и весенних цветов.
— Мы можем поговорить?
Хильд шумно выдохнул и повернулся к Доросу лицом. Его глаза были еще некоторое время закрыты, а когда он их открыл, Дорос невольно вздрогнул. На него смотрел не тот Хильд, к которому привык принц. В нем сейчас было больше драконьего, чем человеческого. Глаза, черные с белыми зрачками, были поддернуты странной мутной пеленой. Хильд пару раз моргнул, возвращая себе полностью человеческий вид.
— Прости, — дракон устало потер переносицу. — Ты так и не отдохнул. Спускайся в воду, она восстановит силы. Обещаю, я не буду смотреть.
Бадахильдис демонстративно отвернулся от неуверенно мнущегося у двери Дороса. Тот с робостью, но все же начал раздеваться. Хильд видел его и голым, и беззащитным, и грустным, и заносчивым, и надменным, и радостным, и мягким… Разве что-то изменит одна принятая вместе ванна?
— Все, — Дорос никак не мог нащупать дно, поэтому барахтался в воде. — Хильд?
Дракон со снисхождением посмотрел на кронпринца и, ухватив его за протянутую руку, притянул к себе. Дорос вспыхнул, смотря на Хильда широко распахнутыми глазами, а тот и не думал больше ничего делать, а просто усадил принца на приступку рядом с собой, сразу же отпуская руку.
— И о чем же ты собрался со мной говорить? Видимо, неймется, раз пришел ко мне в купальню, — Хильд с любопытством посмотрел на Дороса, который с завидным упорством принялся рассматривать кружащиеся по воде листья.
— Что ты делаешь здесь? — былая храбрость позолотой слетела с юноши, убавляя спесь.
— Восстанавливаю силы. Лечусь. Прислушиваюсь к горе. Делаю вид, что все хорошо и меня вовсе не беспокоит твое расстройство из-за того, что я сделал.
Дорос кивнул и постарался расслабиться. Трава травой, а юноша с горяча согласился оказаться в одной купальне с драконом, который одним только желанием мог остудить огромный чан воды.