Dreamboat 1
Шрифт:
– И?
– Возможно, Зельцов каким-то боком замешан.
Северианов кивнул.
– Ладно, примем за рабочую версию, ибо на правду в известной, разумеется, степени похоже. Зельцов, кстати, уже никаким боком здесь не замешан, он убит. Вместе с остальными бандитами. Не далее, как несколько часов назад.
Северианов поднялся, спрятал револьвер.
– Допустим, Фома Фомич, что на сей раз я тебе поверил. Что с тобой дальше будет - не мне решать. Живи, как жил до сегодняшнего дня, только убедительно прошу: не пытайся скрыться, исчезнуть из города. Далеко вряд ли уйдешь, разыщем, да и староват ты для дальних странствий. Дома-то всякого лучше, чем в неизвестности. Засим, прощаемся,
– Вы, в самом деле, смогли бы застрелить его?
– первым делом задала Настя мучавший её вопрос, когда они вышли.
– Поведи он себя неправильно - да.
– А что значит - неправильно?
– Например, попробовал бы поиграть с нами. Заболтать, отвлечь внимание - а потом неожиданно, исподтишка открыть огонь. На поражение. Вам жалко Фому Фомича потому, что застали его в момент слабости, в состоянии испуга, когда он кажется жалким и беспомощным. Бандитов Вам не жаль? А они, поверьте, гораздо менее опасны, чем господин Нистратов. Были...
Настя смутилась.
– Противник может предстать в разных обличиях. И вовсе не обязательно выглядеть отвратительным негодяем и кровавым монстром. Он может явиться Вам бессильным стариком или очаровательным юным красавцем, либо красавицей. Но от этого противник не перестает быть противником - и здесь в дело вступает правило: либо ты - либо тебя. Волчьи законы, увы!
– По-другому никак нельзя?
– Сколько не выжимай лимон - яблочного сока из него не получишь.
– Ого! Да Вы философ!
– воскликнула Настя, и по злой иронии, яростной твердости в голосе, Северианов понял, что княжна Веломанская постепенно возвращается к жизни.
– Поверьте, "потрошение" Фомы Фомича мне вовсе не доставляет удовольствия. Но иногда для спасения жизней вещь просто необходимая. Я весьма сожалею, что подверг испытаниям Вашу психику.
– Если бы он молчал - Вы застрелили бы его?
– продолжала настаивать Настя. Северианов покачал головой.
– Я не воюю с безоружными и беспомощными. Не так воспитан и не так обучен. Ибо если начать стрелять в безоружных, мирных, людей заведомо слабее тебя - очень скоро офицер, солдат, защитник Отечества превращается в бандита, преступника.
– Но Вы отпустили Топчина, главаря! Он тоже невиновен?
Северианов вздохнул тяжело. Так тяжело, что Настя вдруг почувствовала некий неуют и даже страх перед штабс-капитаном.
– Я дал ему слово!
– тихо, но жёстко сказал Северианов.
– Слово, что отпущу, если он расскажет правду. А нарушать данное слово, даже врагу данное - это совсем скверно.
– Но ведь он - бандит, для него-то слово ничего не стоит, он может предпринять попытку убить Вас!
– в голосе Насти прозвучало недоумение. Северианов усмехнулся, но усмешка у штабс-капитана получилась такой угрожающей, что девушка поежилась.
– Я знаю.
– Что будет с Нистратовым?
– А что с ним может быть? Тертый, прожжённый калач, выкрутится. В его виновности в ваших злоключениях я не уверен, возможно, действительно, ошибка произошла, случайность, бандиты посчитали вас за других, преувеличили исходившую от вас опасность.
– Как так?
– Решили, что контрразведка по их банде работу ведет. Перепугали вы их чересчур. В жизни много странностей случается.
– А Захаров?
– Сбежал. Шутка ли, после визита к нему исчезли офицер контрразведки и дама, по его представлениям, тоже наш сотрудник. Кругом виноват, как не крути. Паника, ужас, смятение. Как только вас забрали - так и драпанул. Ничего, деваться ему некуда, побегает несколько дней - и, скорее всего, вернётся. Побеседовать с ним, конечно, необходимо, только
Глава 18
Гранитный борт парусника-фонтана у выхода с пассажирской пристани реки Вори совершенно справедливо можно считать началом улицы Белокаменной выемки, которая тесной булыжной магистралью пересекает чахлый речной парк, круто поднимается вверх по набережной и вливается в многообразие Новоелизаветинских проспектов, улиц, бульваров и переулков.
Постороннему человеку название не скажет ничего, к Москве Белокаменной отношения оно, практически, не имеет, история вполне прозаична, хоть и известна далеко не каждому новоелизаветинцу. Еще с 1660 года здесь добывали удобный во всех отношениях белый известняк, так полюбившийся строителям различных соборов и зодчим. Его залежи находились тут повсеместно, что позволяло обходиться без дальних трудоемких перевозок, и весьма близко к поверхности: "аршин на пять вглубь". Добыча камня, а также извести, которая шла в раствор для кладки, не требовала изрядных затрат и была сравнительно легкой: каменный слой "подбивали просеками", поднимали ломами и разбивали молотами и железными клиньями на отдельные блоки. Механизация труда практически отсутствовала, а камень великолепно поддавался обработке и был весьма устойчив к воздействиям воды и ветра, идеально сохраняя всевозможные узоры.
Однако, к началу девятнадцатого века, с развитием промышленности, а главным образом, взрывного способа разработки залежей камня, добыча известняка быстро пошла на убыль. Гранит либо мрамор, добытые взрывом на Урале, Украине или Кавказе, и привезенные по железной дороге, зачастую оказывались выгодней белого известняка. Потому знаменитые некогда белокаменные карьеры на реке Воре прекратили свое существование, и лишь название улицы напоминало о былом промысле.
В этот поздний час на дорожках речного парка можно было встретить разве что редких Ромео и Джульетт. Слегка смущенным и весьма недовольным взглядом провожали они пожилого господина, совершавшего вечерний моцион для профилактики застойных явлений в суставах и ослабления костей, ибо сей господин мешал романтическому уединению и в высшей степени беспардонным образом отвлекал от страстных поцелуев и лобзаний.
Походка мужчины может многое рассказать о его душе, воле, складе характера, настроении. Наполнена ли его жизнь событиями, романтическими приключениями, или, наоборот, протекает однообразно и неинтересно. Давно подмечено, что сильный и целеустремленный человек делает быстрые, но мелкие шаги, и вообще, в своей жизни он всё делает быстро. Быстро принимает решение, быстро делает изрядные успехи в карьере, иногда так же быстро и стремительно обрушивается с занятых высот. При этом он привык больше заботиться о себе, чем об окружающих, иногда, даже о близких ему людях. И человек он, при всем этом, как правило, педантичный, малообщительный и придирчивый.
Ритмичные шаги с небольшим раскачиванием вперед-назад могут сказать о самоуверенности мужчины, нарушение же ритмичности, в свою очередь, говорит о взволнованности и некоторой даже боязливости.
Люди творческие, сентиментально-романтические имеют привычку ходить погруженными в себя, в собственные мысли и суждения; и потому их походка медленна и размеренна. К сожалению, медленный и длинный шаг имеют и недовольные сложившимися обстоятельствами, равнодушные к окружающим мужчины.
Вялая "шаркающая" походка свидетельствует о лености, отсутствии волевых усилий и, по большому счету, цели в жизни.