Dreamboat 1
Шрифт:
– Про наше сотрудничество знаю только я, - говорил Троянов.
– С одной стороны, это, конечно, хорошо, риск провала минимально ничтожен. Но с другой... Если я погибну - наши, когда вернутся, к стенке тебя прислонят за речи крамольные.
Агент красноречиво хмыкал:
– Вы сначала вернитесь...
– В этом можешь не сомневаться, - Троянов отвечал жестко, ибо ни капли не сомневался в конечной победе.
– Продолжай работать, только пыл поумерь слегка, - инструктировал он плюгавца.
– Будем надеяться, что я краски сгущаю, но ты по сторонам всё-таки поглядывай. Теперь еще один вопрос. Ты никогда не слышал такой фамилии: штабс-капитан Северианов?
– Нет.
– Специально расспрашивать не нужно ни в коем случае. Просто, если промелькнет в разговоре - запоминай. Кто сказал и что именно. Разговор не поддерживай, это может быть ловушкой, просто обрати внимание? Возможно, доведётся услышать нечто важное, -
– А может, и нет. Желаю удачи!
– Троянов протянул плюгавцу руку, и тот пожал её с излишней страстностью.
Через несколько минут Иван Николаевич снова превратился в изъеденного молью жизни пожилого ловеласа: спина сгорбилась, походка сделалась по-стариковски шаркающей, и узнать в нём бывшего заместителя председателя Новоелизаветинской ЧК стало совершенно невозможно.
Как ни странно, но основы гримирования и маскировки преподал ему не филер-наблюдатель сыскной полиции, не свой брат-сослуживец из армейской разведки и даже не большевик-подпольщик с дореволюционным стажем Ордынский, а старейший актер Новоелизаветинского театра "Парнас" и бессменный любимец публики Иван Иванович Соколовский. "Не пытайтесь изменить внешность с помощью дешёвых приемчиков, так всеми любимых клееных фальшивых бород и усов, либо ватных шариков за щеками, хотя и эти милые мелочи имеют значение. Меняйте сам образ! Вживайтесь в него, представляйте себя не чекистом, а, допустим, промотавшимся игроком, или растратившим былой пыл старым козлом, который до женского пола весьма большой охотчик, но в силу возраста уже не может предаваться прелестям любви, и оттого безмерно страдает, потому вечно пребывает в состоянии злом и ненавидящим молодых повес, могущих то, чего он лишён. Проникнитесь этими мыслями, дорогой Иван Николаевич, даже если Вам это противно и противоречит Вашим принципам. Наклеенные усы не смогут сильно изменить Вашу внешность, а вот вживание в образ роли - сделает Вас совершенно другим человеком". Он же познакомил Ивана Николаевича с замечательной дамой изрядного возраста, Ольгой Васильевной Николаевой, старейшим гримером театра. Госпожа Николаева, вернее, тогда ещё товарищ Николаева преподала воистину безмерной ценности уроки, как с помощью подручных материалов совершенно изменить и состарить лицо и руки. "Молодость - сродни чистоте и непорочности, - говорила Ольга Васильевна, мягко колдуя над его щеками и подбородком.
– Юность не требует большого ухода: достаточно просто соблюдать некие нормы и правила гигиены - и всегда будете желанны. А вот с возрастом плоть увядает, и приходится пускаться на многие ухищрения, дабы поддерживать себя в форме. Меняйте не внешность - меняйте возраст, милостивый государь (Ольга Васильевна так и не научилась выговаривать слово товарищ), и будете совершенно инкогнито даже рядом с человеком, который достаточно хорошо Вас знает".
И все же свободно перемещаться по городу, когда тебя усиленно разыскивают, было, по меньшей мере, неосмотрительно.
Троянов ускорил шаг: до встречи с "Хмурым" времени оставалось всего ничего, а слова агента вызвали нехорошее предчувствие.
Глава 19
Вопреки возможным ожиданиям, Петр Петрович Никольский не кричал, не топал ногами и не брызгал слюной. Он рассматривал всю троицу с невозмутимой джентльменской вежливостью и любопытством ученого-исследователя, обнаружившего диковинный артефакт. Жорж с виноватым видом стоял в центре кабинета безмолвной статуей всем неудачливым бедолагам и невезучим горемыкам. Настя опустила глаза, созерцая причудливые переплетения коверных узоров, лишь Северианов, как всегда, выглядел хладнокровно спокойным и даже слегка равнодушным. Пауза затягивалась, Петр Петрович не спеша поднялся, прошелся по кабинету, без нужды поправил тяжелую бархатную портьеру, лениво распахнул дверцы шкафа, извлек початую бутылку коньяка и три фужера. Забулькала янтарная жидкость, тонкий, едва уловимый аромат дуба, дорогого табака, ванили, сушёной груши и шоколада мягко распространился над столом. Петр Петрович с наслаждением выпил, кивнул присутствующим.
– До дна! Это приказ!
Жорж махнул порцию залпом, Настя также не посмела ослушаться, Северианову Никольский угощения не предлагал, держа в памяти, что штабс-капитан не употребляет. Огненная жидкость обожгла горло, Настя с непривычки закашлялась, казалось, проглотила ароматную порцию пламени.
– Что прикажете с вами делать?
– задал риторический вопрос Петр Петрович. Голос его был сух и холоден.
– Георгия Антониновича - под арест, Анастасию Александровну - назад, в Петроград, к красным, а господину штабс-капитану со всем возможным усердием искать Троянова, прочих ошметков большевистского
Петр Петрович повторно разлил коньяк, кивнул собеседниками.
– Давайте, без разговоров! Для снятия стресса.
– С аппетитом выпил сам, поскрипел сапогами, раскачиваясь с пятки на носок, и продолжил: - Что сделано, то сделано. Было бы гораздо хуже вместо бандитских трупов получить убиенных Жоржа и Анастасию. Не морщитесь, все могло закончиться именно так! Но, к счастью, ничего страшного и непоправимого не произошло, все живы - здоровы, а банда ликвидирована. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и раскаиваться. Как, кстати, вы оказались в Гусилище?
– Бандиты интересовались ценностями, реквизированными ЧК. Похоже, ценности в городе, возможно, председатель ЧК Житин тоже. Решил допросить главаря банды. Про чекистов он не в курсе, задание давал неизвестный, хочу попытаться установить.
– Каким образом?
– Личным сыском, господин подполковник, некие зацепки, вроде бы, есть, а может быть - тревога ложная и зацепки эти яйца выведенного не стоят. Но проверить надо.
– Расскажите?
– Пока нечего, Петр Петрович. По связям Житина пройтись хочу, да от банды ниточку потянуть попробовать. Кто-то про исчезнувшие ценности знает, раз бандитов в их розыск впрячь хочет. Точнее, хотел. Я увидел заложников, нашего дорогого Жоржа узнал, принял решение освобождать. Дальнейшее Вам известно.
– Так-так, - Петр Петрович в глубокой задумчивости мерил медленными ленивыми шагами кабинет. Остановился, повернулся к Насте. Пытливо заглянул в глаза, потом улыбнулся обворожительно ласково.
– Не переживайте, Настя, жизнь - штука сложная, непредсказуемая, а хорошо только то, что хорошо заканчивается. Несладко Вам пришлось, так не вижу поводов для печали. Есть замечательное предложение: Мария Кирилловна очень настойчиво интересуется вашими розыскными успехами, требует докладывать обо всех, без исключения. Посему слушайте боевой приказ, - Петр Петрович вынул свои замечательные часы-репетир, отщелкнул крышку и, рассматривая внимательным образом циферблат, закончил.
– В два часа пополудни выдвигаемся в гости к Марии Кирилловне. Все вместе, Настя - в первую голову, ну и, естественно её спутники, помощники и избавители: Георгий Антонинович и Николай Васильевич.
Петр Петрович спрятал часы и весело подмигнул:
– Вот такие пироги.
Глава 20
– Вот такие пироги!
– проговорил Северианов, стряхивая с кителя микроскопические пылинки и придирчиво рассматривая себя в зеркало. После насыщенных событиями суток он позволил себе чрезмерную роскошь: поспать лишних два часа - и теперь собирался в баню. До обеда время было, и Северианов решил совместить парную с рекогносцировкой, то есть приятное с полезным.
Неизвестный художник, вдохновившись батальными полотнами Василия Васильевича Верещагина, не пожалел ни неистовства красок, ни экспрессивной агрессии, ни творческой фантазии: высокий статный молодец в белоснежно-стерильном фартуке с закрученными винтовой спиралью длиннющими усами и чёрным запорожским чубом залихватски размахивал сверкающей бритвой перед лицом ополоумевшего от страха свекольнорожего импозантного господинчика, приподняв ему голову и готовясь одним ловким стремительным ударом перехватить горло от уха до уха. Садистское удовольствие убийцы растягивало губы молодца, парализуя жертву. Правда, художник то ли сам, испугавшись собственного творения, то ли подсознательно прочувствовав бойцовские навыки, руки жертвы изобразил отдельно от лица. То есть, в том положении, когда левая уже взметнулась, чтобы резко сблокировать предплечье противника, а правая ловко и сноровисто готова нырнуть под руку нападающего и захватить в замок кисть своей левой, да не в классическом варианте сверху, а в боевом исполнении, снизу, когда при резком рывке к земле рука стремительно вылетает из сустава и супостат падает, раскрыв в отчаянном вопле пасть, подставленную под крушащий добивающий удар. Жуткое зрелище, изуверский кошмар, вурдалачий морок. Правда, вывеска самая что ни на есть миролюбивая и гуманная: "Здесь стригут, бреют, ставят пиявки и пущают кровь". Северианов поморщился: сцена обыденного бритья вызывала зловещие ассоциации.