Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда
Шрифт:
— Да благословит вас Господь своею милостью, дитя моё, — говорила она. — Господь — мой щит и моя крепость. Он не оставлял нас в шести бедствиях, не оставит и в седьмом. Мы воспоём песнь торжества и в стремнинах Иордана.
Между тем Гарри выбрал для себя самых надёжных невольников, и каждому назначил обязанность. В тоже время в ближайший город отправлен был гонец, чтобы привести оттуда больший запас необходимых лекарств и возбуждающих средств. Ряд хижин разделён был на участки; каждый участок находился на попечении одного из выбранных невольников, под непосредственным наблюдением Гарри. В течение двух-трёх часов всё селение, незадолго пред тем представлявшее собою одну общую сцену страха и уныния, приведено было в правильное состояние благоустроенного госпиталя. Мили ходила по всем направлениям, возбуждая в неграх религиозные чувства и распевая гимны, в которых говорилось о безусловной преданности святой воле Провидения
Господский дом с наступлением вечера представлял собою вид осаждённой маленькой крепости. Нина и Мили отворили все двери; и тем, которые более всего расположены были к принятию болезни, по слабости организации или раздражительности нервной системы, дозволено было искать убежища в комнатах Нины.
— Теперь, дитя моё, — сказала Мили, когда все распоряжения были окончены, — вам нужен отдых; идите с Богом в свою комнату и засните. Я вижу, — дух ваш бодрствует, но плоть изнемогает. О вас никто не позаботится, а без вас мы ничего не сделаем; прежде и главнее всего вы должны поберечь себя. Не бойтесь ничего, дитя моё! Люди теперь успокоились, больным подана необходимая помощь,— а ночью мы сделаем всё, что нужно. Усните, моя милочка; — ведь если вы умрёте, тогда что с нами-то будет?
Повинуясь Мили, Нина удалилась в свою комнату; но прежде, чем лечь спать, она написала к Клейтону:
" Неоценимый мистер Клэйтон, мы все находимся в глубокой горести. Бедный дядюшка Джон умер сегодня поутру от холеры. Я ездила в И... посоветоваться с доктором и запастись лекарствами. На возвратном пути я вздумала заехать на насколько минут к дядюшке и застала там сцену ужаса. Бедный дядюшка умирал; на его плантации уже много было больных, и пока я думала остаться там и помочь тётушке, прискакал гонец с известием, что холера появилась и на нашей плантации. Мы взяли было доктора с собой, но на дороге встретили другого гонца из И..., который объявил, что судья Петерс занемог, и что на улице, где живёт судья, множество больных. По приезде домой, мы узнали, что бедный наш кучер скончался,— и весь народ находим в ужасном отчаянии. Нужно было употребить несколько часов, чтобы успокоить людей и водворить порядок, — теперь слава Богу, сделано то и другое. Наш дом наполнен больными и перепуганными. Мили и Гарри неустрашимы и деятельны; примером своим они ободряют невольников. Человек двадцать поражены холерой, но нельзя сказать, что сильно. В эти грозные минуты, я ощущаю в душе своей странное спокойствие, которое, выражаясь словами Библии "превосходит всякое понятие." Я сознаю теперь, что хотя бы погиб весь мир и всё живущее в нём, "Спаситель даст нам лучшую, прекрасную жизнь." Я пишу к вам потому, что случай этот, быть может, для меня последний. Если я умру, то не плачьте обо мне, но благодарите Бога, который даровал вам победу над смертью через Иисуса Христа. Впрочем, мне кажется, я не умру. Я надеюсь жить в этом мире, который представляется мне прекраснее, чем когда-нибудь. С тех пор как я узнала вас, жизнь сделалась для меня милее и дороже. Несмотря на то, я до такой степени верю в любовь моего Искупителя, что если бы он повелел мне покинуть этот мир, — я бы рассталась с ним без сожаления. Я бы последовала за этим Агнцем, куда бы он ни повёл меня. Быть может, эта страшная кара небес окружает и вас,— быть может, она снизошла и на Рощу Магнолий. Я не хочу быть самолюбивою; не смею приглашать вас сюда, быть может, ваше присутствие необходимее для Анны. Быть может, она не имеет таких надёжных помощников, каких имею я в лице Гарри и Мили. Поэтому не бойтесь,— и для меня не уклоняйтесь от прямых своих обязанностей. Мили ходит по селению и поёт. Я люблю слушать её пение, высокие, торжественные звуки её голоса. Вот и теперь, я слышу её, — она поёт:
"Не страшась самой смерти, СовершаюЯ буду писать с каждой почтой, пока не минует опасность. Прощайте, остаюсь. По гробь и за гробом, ваша Нина".
Написав это, Нина легла и заснула. Она спала всю ночь так спокойно, как будто смерть и болезнь вовсе не висели над её головой. Поутру, когда она встала и оделась, Мили, с заботливостью доброй няни, принесла ей в комнату горячего кофе с бисквитами, и убедила Нину не выходить из комнаты, не позавтракав.
— Ну что, Мили, — всё ли у нас благополучно? — спросила Нина.
— Ничего, дитя моё, — сказала Мили, — между нами раздавался полночный вопль. Тётушка Роза приказала вам долго жить. Сэм тоже, и Джон и Салли переселились в вечность; впрочем все спокойны и решились бороться с этим бедствием донельзя.
— Здоров ли Гарри? — сказала Нина боязливым тоном.
— Ничего, не болен; всю ночь провозился с больными, но не унывает. Старики-то наши думают, нельзя ли провести собрание после завтрака, вроде панихиды по умершим; — они просят, мисс Нина, не прочитаете ли вы молитвы?
— С большим удовольствием, — отвечала Нина.
Был ещё ранний час утра, когда дворовые люди и невольники собрались в приятном открытом зале, который мы столько раз уже описывали. День был прекрасный; цветы и кустарники, окружавшие балкон, покрытые каплями утренней росы, дышали свежестью. Когда Нина, в белом утреннем капоте и с не менее белыми щёчками, вошла в залу, в толпе собравшихся невольников раздался ропот восхищения, смешанного с сожалением.
— Садитесь, друзья мои, сказала она, посмотрев на невольников, которые боялись даже приблизиться к дивану и стульям. Садитесь, теперь не время церемониться; мы стоим на краю могилы, а там, вы знаете, все равны. Мне приятно, что вы так спокойны и тверды. Я вижу, что вы возлагаете надежду на нашего Спасителя, который дарует нам победу над смертью. Споёмте гимн, — сказала она.
И Мили начала:
"Пусть бренное тело моё ослабеет, Пусть жизнь моя прекратит бытие! Душа отлетит тогда из этой мрачной долины, И воспарит на небо, в горние страны! Там сопричислится к сонму святых И обретёт покой, так долго желанный"!Все голоса слились в один торжественный хор, раздававшийся, по-видимому, у самого преддверия смерти; когда кончилось пение, Нина, дрожащим голосом, становившимся с каждым словом звучнее и звучнее, прочитала несколько строф из книги хвалебных песен Давида: "Живущий под покровом Всевышнего в тени Всемогущего почивает. Говорит Господу: " Ты прибежище моё и защитник мой, Бог мой, на которого я уповаю". Он избавит Тебя от сети птицелова и от гибельной язвы. Перьями своими осенит тебя, и под крыльями Его укроешься; истина Его есть щит и оружие. Не устрашишься ужасов ночи,— стрелы, летящей, днём, язвы ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Близ тебя падёт тысяча, и тьма будет по правую руку Твою; но Тебя и коснётся... Ангелам Своим заповедаешь о Тебе, сохранят Тебя на всех путях твоих. (Псал. ХС. 90).
— Нет ничего удивительного, — сказала Нина; — что кто-нибудь из нас будет отозван в другой, лучший мир. Но всё же те, которые любят Господа, не должны страшиться смерти. Смерть наша — не что иное, как переход в обитель нашего Отца. Не унывайте же, друзья мои!
В случаях, подобных настоящему, первый удар приносит с собой гораздо более ужаса, чем все последующие. Человек свыкается со всем, даже с угрожающею опасностью и смертью, так что ему всё наконец представляется обыкновенным условием жизни. На плантации Канеме всё шло своим чередом: все, имея пример для себя в лице молодой своей госпожи, по-видимому, решились встретить свою участь с непоколебимым мужеством. На другой день, после полудня, Нина увидела с балкона медленно подвигавшуюся по главной аллее повозку Тиффа и с обычным радушием, выбежала навстречу к своему преданному другу.
— Здравствуй, Тифф; как ты поживаешь в это ужасное время?
— Благодарю вас покорно, мисс Нина, — отвечал верный слуга Пейтонов, с привычною учтивостью снимая шляпу. — Я привёз сюда малютку, который сильно захворал; — сделал для него всё, что мог, но ничего нет лучше. Я взял с собой мисс Фанни и Тедди, опасаясь оставить их дома, потому что вчера я видел человека, который сказал, что на всех плантациях страшная смертность.
— Да, — сказала Нина; ты приехал в печальное убежище; — здесь тоже страшная смертность! Но если ты находишь, что здесь безопаснее, то ты и дети можете остаться у меня: мы будем беречь вас наравне с другими. Дай мн малютку; я подержу его, пока ты высадишь других детей. Он спит?