Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества

Companion Cursed

Кузнец благодарно кивнул.

— Господин теньент! — окликнула уже меня солдатка. — А с этим-то что делать? Военхорни… хрони… Хронистом?

Я хлопнул себя по лбу. Когда посланник столичного скриптория переставал голосить, забыть о его существовании было гораздо проще.

— Сюда его гоните, и пусть в деревню уходит. За каким чёртом он нам здесь?

Вскоре рыжая алебардистка вытолкала хрониста за ворота. Дорна подошла к нему и выдернула изо рта свою перчатку, использованную вместо кляпа.

— КО-КО-КО-КОРОЛЕВСКИЙ КОННЕТАБЛЬ ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ! —

тут же заверещал военхрон, заикаясь. — ВСЮ П-П-ПРАВДУ С ПЕРЕДОВОЙ!!!

— Да хоть Его Величеству рассказывай. — отмахнулся я. — Бери лопату, да иди мужикам помоги, быстрее в столицу вернешься.

Селяне со смехом вручили летописцу инструмент, и он, приуныв, поплёлся к оврагу.

— Господин теньент… — вдруг шепнула мне на ухо Герта. — Так что там с поощрением?

— Вы бы хоть темноты дождались. — вздохнул я. — Как луна взойдет, в башню приходите.

— Что, прямо все? — игриво спросила рыжуха.

— Всем сразу не надо. — сказал я. — Победа победой, а ну как орки сдуру за добавкой полезут? Караул оставим. Его тоже обделять нельзя, но это потом.

— Мара с Ларой заступят. — сказала Дорна, услышавшая разговор. — Им, думаю, будет не шибко интересно. Инес еще днем сама просилась… И Юйню, думаю, можно.

— Э, нет. — возмутилась Герта. — Юйню не трожь. Мы из нее нормальную девчонку делать будем!

Большинство девчат, конечно, были от моего понятия нормальности предельно далеки, но эйфория от давшейся малой ценой победы и чувство признательности были столь сильны, что я и помыслить не мог в чем-то сегодня им отказать.

— Солу, значит, поставим. — предложила сержантесса. — Или Катержинку.

— Её не надо. — вступился я. — На неё уже планы есть.

Герта посмотрела на меня вопросительно и почти с осуждением.

— Господин теньент… Вы, конечно, дворянин, и всё такое, но…

Мы как раз подошли к воротам. Дорна осталась снаружи, приглядывать за ополченцами, а я, зайдя внутрь, начал искать глазами помянутую арбалетчицу. Оказалось, что она сама меня искала, сразу же налетев с вопросом.

— Пан теньент! А можно…

— Можно даже Йолашку за ляжку. — сказал я. — Но потом. А сейчас иди помоги односельчанам орка землей присыпать, там чуть-чуть осталось.

Девушка сразу приуныла. Что у них за привычка — делать выводы, не дослушав?

— … Когда закончите, иди с ними в село, к Паулю своему.

— Пан теньент? — Катержинка тут же просияла.

— Считай, что у тебя увольнение с пролётом.

— Главное, чтобы не с залётом. — напутствовала Герта.

— В общем, на утренней поверке жду! — строго подытожил я.

Арбалетчица от радости аж завизжала, а затем чмокнула меня в небритую с утра щеку.

— Спасибо, пан теньент!!!

…На военном совете решили проводить мероприятие в комнате Ристины: она была самой просторной в Смотровой башне, да и окно смотрело вовне, так что шум нашего совещания смущал бы недобитых орков вместо того, чтобы отвлекать часовых. Койки виконтессы и ее оруженосицы

решительно сдвинули вместе; присмотревшись к царапинам на полу, я предположил, что данный маневр осуществлялся не впервые. Вчерашнюю бадью тоже убирать не стали, а наоборот, снова наполнили горячей водой; не то, чтобы собравшуюся компанию нужно было дополнительно разогревать и увлажнять, но доступ к тёплой ванне в таких делах еще никогда не вредил. Лайна притащила кувшин со своим бодрящим отваром, и отдельно разлила всем по полстакана настоечки, присыпав какими-то травками: я ни секунды не сомневался, что это для пользы дела. И, конечно, у дверей аккуратной пирамидкой сложили оружие, а к окну поставили три заряженных арбалета; я, конечно, не верил, что оркам хватит дурости броситься на острог еще раз, но готовым следовало быть ко всему.

От окружившего меня соцветия обнажённых красавиц я начал осознавать, как родилось выражение «глаза разбегаются». И отовсюду — с составленных коек, из бадьи, и даже со стула у окна — меня держали под прицелом нетерпеливые взгляды. Витавший в воздухе вопрос осмелилась озвучить Герта:

— Ну… Господин теньент, а кто первая?

— Нужно командирское решение. — ехидно добавила Дорна.

Я покачал головой.

— Нет уж. Опять скажете, что я фавориток назначаю. Хоть жребий кидайте, но сами.

— Можно палочку потянуть. — прыснула Лайна.

— По местничеству тогда! — предложила Йолана. В воцарившейся тишине одиннадцать пар глаз уперлись в лежавшую на койке Ристину.

— Да вы ополоумели, что ли? — взмолилась виконтесса. — Я сегодня неподвижна, как каменный донжон!

— С открытыми вратами. — хихикнула Герта.

— Меня нужно нежно ласкать, целовать в лобик и подавать настоечку! — продолжала Риз. — А вы хотите, чтобы я турнир открывала?

Девчонки разом кивнули.

— Чтоб вас всех!.. — беззлобно ругнулась Риз. — Правом я воспользуюсь, но чуть иначе. Томасина!

— Да, миледи. — с абсолютно непроницаемым лицом отозвалась оруженосица.

— Подготовьте копьё господина теньента к состязанию.

… Когда наше рыцарство получило своё, за меня взялись степнячки. Сёстры атаковали меня по всем правилам военной науки, с двух направлений: Йолана сковала мой маневр, а Ильдико перекрыла обзор. Кто-то из девушек порывался задействовать и мои руки, но я решил, что если гнаться за всеми зайцами, то успеха не выйдет нигде. Да и, думаю, остальные девчата и без меня едва ли позволили бы себе заскучать.

Через несколько минут упражнений в таком темпе Йолана резко ускорилась, навалившись на меня еще сильнее, а потом вдруг отпустила и остановилась, пытаясь отдышаться.

— Ну давай меняться теперь. — предложила Ильдико. Звуки извне доходили до моих ушей через крепкие бедра всадницы глухо, как под водой.

— Не хочу. — капризно ответила Йолана.

— Ты что, ищещь одобрения господина теньента? — спросила Ильдико.

— Нет… — растерянно ответила старшая сестра.

— Так переходи на лицо тогда!