Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
Я кивнул.
— Так вот сейчас на каждом конце твоего ланса благородный дворянин. — прыснула девушка.
Если бы в тот миг меня не пьянили разом жар тела красивой женщины, лунная ночь, пролитая кровь врага, мимолетная воинская удача и счастье возвращения из боя невредимым, клянусь, я никогда не решился бы на ту чудовищную остроту, которую отпустил в ответ.
— Может статься, что и не просто дворянин, а виконт де Форн!
Я готов был поклясться, что в тот момент мое лицо приняло самое идиотское выражение за всю мою не столь долгую жизнь. Конечно же,
— Наглец! По-вашему, так делают предложения?
— Ай. — сказал я, потирая щёку.
— Впрочем, я подумаю… — игриво протянула Риз.
…Когда мы утолили наше взаимное влечение, Ристина почти сразу заснула. Я легонько водил тыльной стороной ладони по изгибам ее спины, удивляясь контрасту шрамов от стрел и клинков с нежной девичьей кожей.
Отец когда-то давно посоветовал мне ловить моменты, в которые ты возлежишь с прекрасной девой на ложе, еще не остывшем от любви; по его словам, именно в эти минуты разум мужчины ясен и чист, как никогда.
Я, впрочем, за ясность рассудка поручиться не мог; пальцы мои скользили по стройной талии спящей воительницы, а в голове всё крутились её слова. «Цугцванг. Принуждение к ходу»…
Осознание сверкнуло в голове вспышкой молнии.
Черт возьми, орк не повернёт назад! Не попытается обойти острожек!
Он пойдет на приступ. Я сам заставил его это сделать.
Роившиеся мысли стремительно принимали правильную форму, точно солдаты занимали места в строю.
Мы сожгли его лагерь, уничтожили его припасы. Ему просто не хватит провизии и фуража, чтобы увести войско домой! Орочье городище далеко позади, богатые зерном и скотом деревни где-то впереди, за горизонтом, а перед глазами Бродовский острожек. С ничтожным гарнизоном и запасами продовольствия из расчета на месяц осады.
Орк пойдет в решительный приступ. Ему больше ничего не остается.
Я схватился за голову.
Но ведь глупость же! Дурость, самоубийство! Десятки убитых, раненые, обожженные, дезертиры, потеряшки — а такие непременно возникнут этой ночью. Сгорели боевые и осадные припасы. Лютоволки разбежались, наконец, я сам видел! Он же слаб. Идти на острожек безрассудно!
Я вспомнил, как мы с вождем зеленокожих встретились глазами во время ночного налёта. Вспомнил его взгляд.
Я щелкнул его по носу, вот в чем дело. Острожек из вопроса стратегии превратился в вопрос политики. Он знает, что слаб, он не хочет рисковать, но понимает: если он стерпит унижение, то потеряет всё. Авторитет, власть, последователей.
Штурмовать он будет с отчаянием загнанной в угол крысы. Один решительный приступ, на который поставит всё. И с достаточным упорством он имеет все
«Рота орков уничтожает гарнизон острожка и овладевает им.» — пришла в голову фраза из учебника тактики в боевых примерах. Я усмехнулся про себя.
Ясность осознания угрозы тревожит большинство людей, а мне почему-то помогла уснуть.
Примечания:
* * *
[1] Hie Landsknecht nehmt den Spiess zur Hand в оригинальном переводе автора с:
[2] читать Шевош о клер де люн
Жизнь шестая, финал
Проснулся я от настойчивого стука в дверь и доносившихся из-за нее голосов. Яркий солнечный свет, уже давно и надежно проникавший в комнату через бойницу, бликовал на волосах Ристины.
«Проспали подъем.» — подумал я. — «Позорище».
Прислушавшись, я разобрал голоса за дверью: Герта спорила с Инессой. Что ж, хотя бы штурм еще не начался.
— Да оставь ты в покое. — успокаивала рыжуха. — Зачем она тебе?
— Так ведь мужички пришли эти! Ополчение! Как же…
— Впускай. — предложила Герта. — Дорна ими займется.
— Там этот хронист с ними пришёл! — взволнованно ответила Инес. — С ними нельзя без благородных, а я господина теньента никак найти не могу. Пусть хоть Риз к ним выйдет!
— Да ну не… — начала алебардистка, но осадная мастерица ее перебила.
— Все! Ваша милость, я вхожу! Дело сроч…
Дверь распахнулась, и Инесса замерла на пороге, часто хлопая широко раскрытыми глазами. Шум всё-таки разбудил Ристину, и рыцарша недовольно повернулась к возмутительнице спокойствия. Из дверного проема высунулось и веснушчатое лицо Герты.
— Понятно. — флегматично сказала алебардистка, и ее рыжая башка снова скрылась за дверным косяком.
— Пшли ВОН!!! — грозно рявкнула виконтесса. Инес что-то пискнула в ответ и исчезла, захлопнув за собой дверь.
— Риз, я тут подумал. — сказал я, спешно одеваясь. — А у тебя после вчерашнего все бумаги не промокли?
— Так я их в сундучок запираю. — спокойно ответила воительница.
— Это правильно. — кивнул я. — А ключик где?
— Да на столе лежит… — в недоумении ответила Ристина. — А зачем тебе?
— Погоди. — сказал я. — А вы ключи под охрану не сдаете, что ли?
— А… Э-э… — растерялась виконтесса. — Ну вообще, конечно, сдаем… Вчера вот недосуг было…
— Риз. — я строго посмотрел на девушку. Та ответила непонимающим взглядом.
— Что?
— Журнал. Сюда. Неси.
…Ворота открылись, и в них неуверенно прошли полтора десятка селян. Я с легкой грустью отметил, что трое из вызвавшихся вчера мужиков так и не пришли — передумали, или, что вероятнее, не пустили жёны. Последним, шестнадцатым, вошел давешний военхрон, с интересом рассматривая внутренний двор и укрепления.