Древняя Русь. Город, замок, село

Рыбаков Борис Александрович

Особой темой русской сфрагистики, которая долгое время после смерти Н.И. Лихачева оставалась вне внимания исследователей и только в последние годы начала снова разрабатываться, являются так называемые пломбы дрогичинского типа — маленькие свинцовые печати, оттиснутые, как правило, крайне небрежно. Таких пломб в разных собраниях насчитывается сейчас несколько тысяч. Какая-то часть этих пломб вызвана к жизни специфическими особенностями русского денежного обращения в безмонетный период, на что указывает введенное в научный оборот сравнительно недавно сообщение аль-Гарнати. Однако постоянные находки таких пломб с безусловно актовыми печатями на городище под Новгородом, т. е. в комплексе материалов княжеского архива, говорит о том, что значительные разряды пломб дрогичинского типа употреблялись и для скрепления актов. Только специальное изучение этих памятников на основе полного их выявления и общей систематизации поможет определить их место среди других сфрагистических материалов Древней Руси.

Иллюстрации

Таблица 155.

Печати X — начала XII в.

1 — Святослав Игоревич, Киев, до 972 г.; 2 — Изяславль Ярославич, Новгород, 1052–1054 гг.; 3 — Святослав Ярославич, Киев, 1073–1076 гг.; 4 — Вячеслав Ярославич, Смоленск, 1054–1057 гг.; 5 — Владимир Мономах, Переяславль, 1073–1076 гг.; 6 — Олег Святославич, Тмутаракань, до 1094 г.; 7 — митрополит Георгий, Киев, около 1078–1113 гг.; 8 — Ратибор; 9 — протопроедр Евстафий, Новгород, около 1088–1094 гг.; 10 — Святополк Изяславич, Киев, 1093–1113 гг.

Таблица 156. Княжеские посадничьи и владычные печати Новгорода начала XII–XIII вв.

1 — князь Мстислав Владимирович, 1096–1113 гг.; 2 — он же, 1113–1117 гг.; 3 — посадник Петрила Микульчич, 1131–1134 гг.; 4 — посадник Мирослав Гюрятинич, 1126–1128 гг., 1135–1136 гг.; 5 — князь Всеволод Мстиславич, 1117–1136 гг.; 6 — князь Ростислав Мстиславич, 1154, 1157–1158 гг.; 7 — князь Святослав Мстиславич, 1175 г.; 8 — князь Святослав Всеволодович, 1200–1205, 1208–1210 гг.; 9 — князь Мстислав Удалой, 1210–1215, 1216–1218 гг.; 10 — епископ Нифонт, 1136–1156 гг.

Таблица 157. Новгородские печати XIII в.

1 — князь Ярослав Всеволодович, 1215–1216, 1223–1224, 1226–1229, 1230–1236 гг.; 2 — Александр Невский, 1236–1240, 1241–1263 гг.; 3 — Ярослав Ярославич, 1264–1271 гг.; 4 — Дмитрий Александрович, 1276–1281, 1283–1294 гг.; 5 — архиепископ Далмат, 1251–1273 гг.; 6 — архиепископ Климент, 1276–1299 гг.; 7 — княжеский тиун Фома, конец XIII в.; 8 — печать владычного наместника, конец XIII в.; 9 — посадник Степан Твердиславич, 1230–1243 гг.; 10 — тысяцкий Кондрат, до 1268 г.

Таблица 158. Печати Новгорода XV в.

1 — новгородский наместник Василия Темного, 1125–1462 гг.; 2 — новгородский великокняжеский тиун Василий; 3 — архиепископ Иона, 1459–1470 гг.; 4 — анонимная печать владычного наместника; 5 — двинского владычного наместника Ермолы Алексеевича; 6 — посадник Иван Лукинич, 1438–1471 гг.; 7 — тысяцкий Иван Александрович; 8 — печать Великого Новгорода; 9 — печать Людина конца; 10 — Кириллова монастыря.

Таблица 159. Печати новгородских политических институтов XIV в.

1 — наместник великого князи Ивана Калиты, 1328–1341 гг.; 2 — наместник великого князя Дмитрия Донского, 1362–1380 гг.; 3 — архиепископ Моисей, 1326–1330, 1352–1359 гг.; 4 — архиепископ Алексей, 1360–1388 гг.; 5 — анонимная печать владычного наместника; 6 — владычного новоторжского наместника Савы, 1309–1325 гг.; 7 — посадник Андреян Захарьинич, 1354–1382 гг.; 8 — посадник Юрий Иванович, 1354–1380 гг.; 9 — тысяцкий Андрей, около 1303–1307 гг.; 10 — новгородский тиун Калиста

Глава десятая

Международные связи

В.П. Даркевич

Исследование

экономических, политических и культурных связей Восточной Европы в конце I — начало II тысячелетия н. э. проливает свет на многие проблемы развития раннего феодализма на Руси. К числу таких проблем относятся образование городов, характер и интенсивность их контактов с внешним миром, сложные процессы взаимодействия культур разных народов и т. д. Изучение формирования культуры Древнерусского государства требует сопоставления с цивилизациями Византии, Балкан, Закавказья, Ирана и Средней Азии. С одной стороны, такое сравнительное исследование помогает выявить самобытные черты древнерусской культуры, с другой — наметить те общие признаки, которые связывали ее с другими регионами средневековья в IX–XIII вв.: с государствами Ближнего и Среднего Востока, Западной и Северной Европы, с Византией и славянским миром. В тот период вопреки государственным границам, языковым различиям, религиозной розни и войнам наводились мосты между цивилизациями, происходил взаимный обмен информацией — непременное условие поступательного движения общества. Благодаря многообразным контактам, которые преодолевали фактор изоляции, развитие средневековой культуры Востока и Запада представляет как взаимосвязанный и взаимообусловленный процесс. Эти контакты вели к постепенному сближению рас и народов, к переплетенности их исторической жизни и взаимному обогащению культур при сохранении их национального своеобразия. Из восприятия и переработки чужих эстетических ценностей рождалось особое и неповторимое: в горниле мощного местного творчества заимствованное сплавлялось со своим и приобретало иное качество.

Археологические и нумизматические материалы, непрерывно пополняющиеся новыми фактами, — первостепенный источник сведений о международных контактах Древнерусского государства, о его экономических центрах и путях сообщения. Они уточняют и значительно дополняют скупые сообщения письменных документов (летописей, торговых договоров, таможенных уставов, сочинений географов и путешественников), всесторонне изученных в отечественной и зарубежной науке (Рыбаков Б.А., 1951б; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., 1967). Вместе с тем археологические данные неизбежно ограничены. Характерные для русского экспорта продукты местных промыслов (пушнина, мед, воск и др.) или такие восточные товары, как благовония, пряности, сушеные фрукты, археологически неуловимы. О торговле продуктами питания косвенно свидетельствуют лишь находки амфор, в которых привозили из Крыма вино или оливковое масло. Поэтому изучение двусторонних связей должно быть комплексным, с привлечением всех видов источников. Собранные воедино частные факты, якобы независимые друг от друга, в том числе археологические, находят свое место в целостной картине, свидетельствующей о динамизме общества той эпохи, о культурных связях различных частей человечества. Средневековые землепроходцы переносили из страны в страну философские навыки и художественные традиции, произведения искусства и памятники письменности.

Выявляемые археологически предметы импорта делятся на две основные категории. 1) Предметы массового ввоза — монетное серебро, некоторые сорта тканей, стеклянные и каменные бусы, раковины каури — наиболее показательны для изучения экономических связей. Во-первых, они поступали, как правило, путем торговли, т. е. являлись товаром. Во-вторых, они характеризуют как внешнеторговые связи с отдаленными странами, так и повседневный внутренний обмен — показатель степени экономического развития района. Статьи массового импорта имели широкий рынок сбыта во всех слоях общества. В-третьих, массовый материал с большей достоверностью помогает воссоздать направления связей, степень их интенсивности на разных хронологических этапах и т. д. 2) Предметы роскоши: утварь из серебра и бронзы, перегородчатые эмали на золоте, высоко ценимые как дорогие и искусно сделанные вещи, резные изделия из кости, драгоценных и полудрагоценных камней, поливная и стеклянная посуда, узорные шелковые ткани. При трудности и дороговизне дальних перевозок торговля предметами роскоши считалась особенно выгодной. Иноземные «злато и сребро», «паволоки и сосуды различные» часто попадали на Русь и другими путями: в числе посольских даров, вместе с эмигрантами и военными наемниками, с пилигримами или странствующими ремесленниками, в качестве торговой пошлины или военной добычи. Торговле ими зачастую препятствовала конкуренция местного высокоразвитого художественного ремесла. Драгоценные вещи характеризуют главным образом международные связи. Они оседали в сокровищницах светской знати и ризницах монастырей, превращаясь в «недвижимое имущество» и обслуживая верхи общества, наиболее втянутые в процесс международною общения. В меньшей степени это касается изделий из серебра, которые после переплавки в денежные слитки или монеты слова активно вступали в сферу обращения.

Определение родины импортных предметов позволяет установить страны, с которыми велся обмен. Его могли осуществлять транзитом или через страны-посредники, расположенные на главных коммуникациях. Хронология предметов импорта намечает периоды зарождения, расцвета и постепенного затухания связей с определенным районом, помогает выявить роль торговых центров и путей в тот или иной период. Топография предметов импорта дает возможность реконструировать пути сообщения: концентрация находок определяет главные направления и торговые пункты. Большая часть монетных кладов и художественного импорта тяготеет к бассейнам крупных и маленьких, но судоходных в то время рек, густая сеть которых охватывала всю территорию Восточной Европы. Вдоль рек располагались города, поселения городского и сельского типа. В условиях лесного ландшафта и плохого состояния сухопутных дорог реки служили основными транспортными артериями, выполняя объединительные функции. Наконец, условия находок предметов импорта (в составе кладов драгоценных украшений, при раскопках на территории городских детинцев или торгово-ремесленных посадов, в утвари церквей, на сельских поселениях или в могильниках при них, в дружинных погребениях и т. д.) характеризуют социальный состав участников обмена.