Древняя Русь. Город, замок, село

Рыбаков Борис Александрович

Восточная торговля.

С образованием Арабского халифата народы Восточной Европы вошли в тесный контакт с мусульманским миром: Средней Азией, Ираном, Ираком, Восточным Средиземноморьем. Объединяя самые отдаленные области ислама, арабская торговля выходила далеко за их пределы, вовлекая в орбиту своего влияния финно-угорские охотничьи племена европейского северо-востока, восточных и западных славян, население Восточной Прибалтики, Скандинавии. Через восточнославянские территории проходили сухопутные и водные трансконтинентальные пути, соединявшие христианскую Западную Европу со странами Азии.

С рубежа VIII–IX вв. через территории салтовцев, входившие в Хазарский каганат, славянские племена Юго-Восточной Европы сносились с прикаспийскими провинциями халифата — Джурджаном, Табаристаном, Иранским Азербайджаном. Эти связи простирались до верховьев Северского Донца, Верхнего Дона и левых притоков Днепра. На славянских городищах ромейской культуры обнаружены клады арабских монет (табл. 160).

В истории связей Восточной Европы с Ближним

и Средним Востоком в домонгольское время выделяются два периода: VIII–X вв. и XI — первая половина XIII вв. Они различаются интенсивностью обмена (IX–X вв. иногда называют «арабским периодом» восточноевропейской торговли), статьями ввоза (на первом этапе преобладало монетное серебро) и отчасти направлениями связей. Если вначале основными магистралями были Волга, Дон, Донец, то впоследствии при сохранении волжской коммуникации все большее значение приобретает днепровский путь, возрастает посредническая роль Константинополя и малоазийских гаваней (Даркевич В.П., 1976).

До начала IX в. торговля по Великому Волжскому пути носила спорадический характер. Большая часть сасанидских сосудов и византийских серебряных блюд VI–VII вв. поступила на Урал не ранее IX в. (Лещенко В.Ю., 1971). Тогда же восточный художественный импорт проникает на Оку, Верхний Днепр, в Верхнее Поволжье и Скандинавию. К рубежу VIII–IX вв. относится начало регулярного притока куфических монет-дирхемов, поступление которых в Восточную и Северную Европу было тесно взаимосвязано с динамикой чекана в халифате. Как позднее западноевропейские денарии, эти денежные единицы носили интернациональный характер, применяясь при сделках купцов различных стран.

IX — первая половина X в. — время подлинного открытия мусульманскими купцами европейского севера, когда ими был освоен великий волжский путь. Начало восточной торговли совпадает с первым столетием господства династии Аббасидов. Вместе со становлением Багдадского халифата как феодального государства развивается его экономика. В поисках рынков сбыта и источников сырья купцы стран ислама устремились в богатые пушниной «неведомые земли». В кругах мусульманской знати чрезвычайно ценили драгоценную пушнину, особенно шкурки соболей и чернобурых лисиц. Кроме мехов, урало-приобский Север поставлял мамонтову кость и клыки моржей («рыбий зуб»), из которых хорезмийские резчики изготавливали шкатулки и гребни. Обмен вели по принципу «товар за товар». Эквивалентом в торговле служило монетное и вещевое серебро (произведения восточной торевтики разных эпох, ювелирные изделия). Поступление аббасидских (в IX в.) и саманидских (в X в.) дирхемов идет по восходящей линии. Клады куфических монет-дирхемов находят на огромных пространствах от Дании и Швеции до берегов Камы (Янин В.Л., 1956). В пределах Восточной Европы известно около 300 кладовых комплексов (табл. 161). Если в IX в. в них господствуют дирхемы иракской чеканки, то в X в. преобладают монеты государства Саманидов — могущественной державы на иранском Востоке со двором в Бухаре. Правившие в Хорасане и Мавераннахре самаиндские эмиры установили контроль за безопасностью караванных трасс через Среднюю Азию. Проникновение на европейские рынки позволяло им выгодно сбывать излишки серебра. Разница в 14 лет между возможной датой сокрытия кладов и временем выпуска младших монет в их составе (по материалам Неревского раскопа в Новгороде) свидетельствует об активности движения товаров в X в. но волжскому пути.

К VIII–X вв. принадлежат 85 предметов художественного импорта из 126 предметов XIII–XIII вв. Из 89 кладов восточного вещевого серебра, обнаруженных на Урале (включая Приуралье, Зауралье и Нижнее Приобье), 19 датированы концом VII–IX в., 58 — IX–XI вв. К IX–X вв. относится основная часть серебряного импорта (около 110 сосудов) на Урал, где добывали особенно ценных пушных зверей. Здесь серебряную посуду использовали в быту, в культовых целях или для изготовления украшений (Лещенко В.Ю., 1971). Восточные металлические сосуды распространялись вплоть до Новгорода, материковой Швеции, Готланда и Аландских островов (табл. 162). В Волжской Булгарии и на Руси найдена только бронзовая утварь (табл. 163, 4, 5), так как за 200-летний интервал между окончанием импорта восточного серебра и зарытием большинства русских вещевых кладов изделия Востока превратили в денежные слитки и украшения. Многократные переплавки — главная причина почти полного отсутствия восточной серебряной посуды на Руси. Упоминания о них сохранились в летописях. Так, в 1288 г. князь Владимир Василькович Волынский «блюда великаа сребрянаа и кубькы золотые и серебряные сам перед своима очима поби и полья в гривны». Культовое использование восточной торевтики на Урале отчасти предотвращало ее уничтожение: в глазах аборигенов серебряные сосуды обладали не только материальной и художественной ценностью — их использовали как жертвенную утварь. Кроме того, в результате «вторичного импорта» вещевое серебро уходило из Руси на Урал, в Нижнее Приобье и Скандинавию.

Путем торговли могли попадать на Русь серебряные поясные наборы (табл. 163, 8), хотя только немногие комплекты накладок можно с уверенностью связать с мастерскими Средней Азии и Ирана. Большая часть из них изготовлялась на месте, иногда ремесленниками-мусульманами, о чем свидетельствует находка на киевском Подоле литейной формочки из овручского пирофиллитового сланца для изготовлении поясных бляшек (X в.). На боковой стороне формочки вырезана арабская надпись: «Благословение…» [Аллаха владельцу сего]. Восточные мастера, вносившие в свои изделия мотивы среднеазиатской орнаментики, обслуживали княжеско-дружинную верхушку Киева и, возможно, являлись выходцами с территории Хазарии. С Востока импортировали и другие типы украшений.

Существенную роль в дальней торговле Средней Азии играли стеклянные и каменные бусы (сердолик, горный хрусталь, аметист), в огромных количествах поступавшие на восточноевропейские рынки (Фехнер М.В., 1961).

В первой половине X в. торговля с Востоком достигла апогея. Экономика Саманидов в значительной мере базировалась на контактах с Восточной, Северной и Центральной Европой. Расцвет волжской навигации подтверждается осведомленностью арабских авторов о Поволжье и связанных с ним народах. Главными информаторами географов выступали купцы. Происходит значительный отлив дирхемов в северном на правлении. Вместе с монетным потоком поступали изделия саманидских торевтов.

Развитие восточной торговли в первой половине X в. побуждалось потребностями раннефеодальных европейских государств в монетном металле. Контакты с арабским миром стимулировались, с одной стороны, всесторонним развитием средневековой мусульманской цивилизации, с другой — ростом экономического и политического могущества Древнерусского государства. Возросшие запросы славянской феодализирующейся знати, ее стремление к внешнему блеску, обычай князей щедро одаривать дружинников дорогим оружием и украшениями повышали спрос на предметы роскоши: монетное серебро, пиршественную утварь, чеканные накладки от поясов и конской сбруи, ожерелья, подвески и серьги, изукрашенные зернью и сканью, шелка, пряности и благовония Востока. Шелковые ткани, ценность которых в глазах средневекового общества была необыкновенно высока, поступали на русский рынок в таком количестве, что отсюда вывозились в Польшу, Чехию, Германию, Францию. Ареал дирхема охватывает всю территорию восточных славян (табл. 161). Насыщенность восточноевропейского обращения куфической монетой вызвала ее усиленный транзит на Запад, главным образом в Швецию (через Ладогу или по Западной Двине).

Большая часть кладов дирхемов и художественного импорта тяготеет к бассейнам судоходных рек — главным путям сообщения того времени. Вдоль рек и озер, на перекрестках водных и сухопутных коммуникаций располагались поселения раннегородского и сельского типа, где происходил обмен (табл. 161). Отсюда связь кладов с районами концентрации населения, причем их скопления наблюдаем в ключевых пунктах с широким размахом внешней торговли, и старейших городах — центрах феодализации (Ладога, Новгород, Киев, Любеч, Сарское городище под Ростовом, Владимир на Клязьме). С раннегородскими центрами связано большинство находок восточных изделий из металла, поливной керамики, средиземноморских стеклянных бус (табл. 162, 164).

Клады сосредоточены и в тех перевалочных пунктах, где местное и пришлое население извлекало доход из перевозки грузов проезжих купцов. Оно обслуживало пути по мелким порожистым речкам, предоставляло инвентарь для передвижения ладей посуху в районах волоков. Контроль над волоками осуществляли дружинные гарнизоны. Семь монетно-вещевых кладов X в. обнаружено в Гнездове — межплеменном торгово-ремесленном и военном поселении, которое контролировало движение судов по Двине на запад — к Балтийскому морю, на север — к Ладоге и на юг по Днепру — к Киеву (Авдусин К.А., Пушкина Т.А., 1982). Здесь могли собираться международные сезонные торжища под наблюдением представителей княжеской администрации, обогащавшейся за счет купцов. Судя по семи кладам с дирхемами, ключевыми торговыми факториями на средней Оке являлись селища в Борках (Переяславль Рязанский), удобные для стоянки судов и выгрузки товаров, а также многоэтничное Тимеревское селище на Верхней Волге под Ярославлем (два клада аббасидских дирхемов, зарытых в IX в.). В ярославских курганах восточные связи отражены находками дирхемов, шелковых тканей, бус из стекла, сердолика и горного хрусталя. В кургане Тимеревского могильника обнаружена сердоликовая печатка с арабской надписью «благодать от Аллаха». В протогородских торгово-ремесленных поселениях — колониях воинов, купцов и ремесленников — обитало пришлое текучее население, тесно связанное с интересами внешней торговли. Приходившие со всех концов чуждые друг другу люди, порывавшие кровнородственные и общинные связи, явились предшественниками средневековых горожан. Полиэтничность поселений вела к разложению местных родо-племенных традиций.

Ввиду огромных расстояний и дорожных опасностей преобладала не прямая торговля с Востоком, а поэтапная. Купеческие караваны совершали путешествия в пределах ограниченных отрезков пути от одного местного торга к другому. Поэтапный обмен вел к более частым путешествиям на отдельных участках, чем при далеких экспедициях. Тем самым волжская артерия приобретала большую «пропускную способность». Основными посредниками в торговле с Восточной Европой выступали города южного Прикаспия и Хазарский каганат со столицей в Итиле в устье Волги, где купцы-русы соседствовали с хорезмийскими, аланскими и персидскими. Основная торговля шла через Волжскую Булгарию, огромный рынок по продаже мехов на среднем участке волжской магистрали. Арабоязычные географы, пользуясь информацией купцов, сообщают о прибытии в Булгар караванов мусульманских купеческих судов, о продолжительности плавания между ним и Итилем, о десятине, взимаемой булгарским ханом с привозных товаров. Принятие ислама Булгарским царством и установление прямых дипломатических отношений с Багдадом способствовали расцвету волжско-каспийской навигации. Другой, степной путь в Булгарию шел из Хорезма через пустынное плато Устюрт и восточнее Волги. По этому маршруту в страну волжских булгар проследовало багдадское посольство халифа Муктадира (922 г.). Путевые записки секретаря посольства Ибн-Фадлана являются важнейшим историческим документом. В Волжской Булгарии по образцу саманидских начали чеканить собственные монеты. Находки хорезмийских чаш, хорезмийские надписи на византийских и согдийских сосудах подтверждают существенное значение Хорезма в связях с Уралом (Даркевич В.П., 1976).