Другая жизнь. Назад в СССР
Шрифт:
— Не-е-е… Всё равно… Сдаваться нельзя. Найдут, так найдут, а не найдут, так не найдут. Кто тебя видел? Все на нас смотрели. И ни одна падла не вступилась! Суки! А как что, так: «Убили!».
Меня передёрнуло от воспоминания этого, словно из какого-то кинофильма, крика. И вообще, казалось, что это всё произошло не со мной. Я что, я ни чего… Тихо мирно еду в кино… Никого не трогаю… Млять! Ну, зачем я увидел Валерку?! Пусть бы сам выкручивался. Сука! И зачем я бил в челюсть?! В живот бы отработал и нет проблем. Нельзя! Нельзя бить в голову! Никогда больше не буду
На Луговой, я чуть не проехал остановку, задумавшись, но вовремя увидел на взгорке кинотеатр «Владивосток». Увидел и выскочил из трамвая, придержав закрывающиеся двери. Даже не попрощавшись с Валеркой и не оглянувшись.
— Как шпион, мля, — мелькнула мысль.
— Может ну его нафиг, это кино? — подумал я. — У меня своё, млять, кино. Ага! Кино про фашистов и я в главной роли.
— Не страдай так, — вдруг вынырнул из подсознания «внутренний голос». — Подумаешь, стукнул какого-то мерзавца и он шарахнулся башкой. Живой же. Может и ему на пользу пойдёт как и тебе.
— А мне пошло на пользу?
«Внутренний голос» помолчал и сказал:
— Вот сейчас по-настоящему обидно было.
— Врёшь! Ты не обижаешься! — сказал я и мне вдруг немного полегчало.
В кинотеатре я назвал кодовую фразу: «Я к Надежде Евгеньевне» и меня проводили в кабинет директора. Я почему-то не верил до конца, что это правда, не смотря на память «предка». Слишком должность директора кинотеатра была «волшебной». Для детей в первую очередь. Ведь смотреть первым только что вышедшие мультфильмы, это было так волшебно. А ведь были ещё и японские мультики: «Кот в сапогах», «Без семьи». А зарубежные фильмы? Вот этот про «Смоки-Бандита» я точно не находил в памяти «предка». Значит он шёл во Владивостоке один день. Говорят, были такие фильмы, которые на давали в большой прокат. Это были что-то типа региональных кинопоказов для узкого круга лиц. Афиши висели, а билеты все были распроданы.
На афише, кстати, значилось: «Смоки и Бандит» и нарисованы полицейский в странной шляпе с полями и черноусый Бандит в широкополой шляпе типа сомбреро.
— Нормально, — подумал я. — Наверное не усну.
— О! Здравствуй, Миша! — первой поздоровалась со мной Надежда Евгеньевна.
— Здравствуйте, Надежда Евгеньевна, — поздоровался я.
— О! Ты запомнил, как меня зовут? Хорошая память — хорошее качество!
— Да! У него очень хорошая память. Он сегодня целую заметку про разведчика только прочитал и запомнил. Для доклада.
— Для реферата, — поправил я. — У вас тут мороженное есть?
— У нас всё есть, — сказала Надежда Евгеньевна, вскинув узкие, в отличие от дочкиных, брови. — У нас сегодня особый показ. У нас в буфете сегодня даже ананасы есть кусочками для наполнителя.
Её высокий голос слегка раздражал мои барабанные перепонки и мне вспомнилось, что так и было в другой жизни. Но вообще она была доброй. Просто тембр такой, словно она сразу истерит. Однако характер у неё, как показала жизнь, был выдержанный. Но я не собирался в этой жизни, кхм-кхм, его проверять. Я вообще не собирался влюбляться в её дочь.
— Я могу
Надежда Евгеньевна удивлённо «вскинула» брови. Светлана приоткрыла рот.
— Кхм! Да, дочка, если у меня твои, э-э-э, друзья спрашивают разрешения накормить тебя мороженым, значит ты уже выросла.
— А так не видно? — спросила, буркнув, Светлана, чему-то хмурясь.
— Видно-видно, — проговорила, о чём-то задумавшись, Надежда Евгеньевна. — Может здесь покушаете? У меня в холодильнике есть мороженное. А там столько народа!
— Если не достанется, вернёмся, — сказал я. — Да, Света? Или, ты как думаешь?
— Надо же, какие манеры?! — удивилась Надежда Евгеньевна. — Ты поражаешь меня своей учтивостью, Миша. У тебя, Света, ещё не было таких, э-э-э, мальчиков.
— Мама! — нахмурившись и сделав «лицо», прошипела Светлана. — У меня вообще не было мальчиков. Это я у них была. Была, да сплыла!
— Ха-ха! — хохотнула Светына мама.
Она, почему-то, совсем не стеснялась меня, но и говорила про меня, как-то не обидно. Словно они со Светланой продолжали какую-то беседу. А может быть так оно и было, ведь чем-то они занимались до моего прихода, а пришёл я рано.
В буфете с ананасами мороженного нам не досталось, а мне почему-то хотелось именно с ними. Уже настроился, что ли? И Светлана моё расстройство заметила. Заметила и сказала:
— Что-то с ананасами хочется. А тебе?
— Да. Я уже и слюну на них выделил. Со смородиновым вареньем можно и дома поесть.
— Точно! Пошли назад.
Мы отстояли в буфете огромную очередь, потому, что пришли одними из последних. И ради чего? Ради пломбира со смородиной? А у Надежды Евгеньевны даже специальные чашки металлические, как оказалось, имелись и банку с ананасами она открыла только для нас, а это, я скажу вам, был большой дефицит.
Глава 26
Фильм оказался не скучным[1]. За дальнобойщиком «Бандитом», удиравшем на «Понтиаке», гонялся шериф из Техаса, от сына которого сбежала невеста, втрескавшаяся в «Бандита», но мысли мои постоянно возвращались к ударенному мной грабителю. И ведь не «предъявишь» им грабёж! Даже от попытки грабежа он отвертится. Стоял, скажет, никого нетрогал. Тут подошёл я и ударил его.
— Вот, млять! — то и дело ни с того, ни с сего всплывало в голове и это сильно отвлекало.
Тут же сознание переключалось с картинки на экране на картинку в голове в виде головы с закрытыми глазами, лежащей на рельсе и расплывающейся из-под неё кровавой, маслянистой на вид, лужицы. И лицо испуганной женщины за передним стеклом наезжающего на нас трамвая. Б-р-р-р…
— Ты что такой смурной? Кино не нравится? — спросила Светлана примерно в середине просмотра. — Все смеются, а ты не реагируешь. Словно о своём думаешь.
Мы сидели в самом конце зала в углу, где имелась загородка с «калиткой» в которой стояло три мягких, кресла. Перед нами имелось что-то в виде столика на всю длину «загона», а на нём в углублении — что-то похожее на пульт с кнопками и микрофон.