Другой Олимп. И не только
Шрифт:
В отличие о Кассандры, к Тересию боги относились благосклонно и сделали его, слепца, проводником людей. Умудрённый опытом, старец, опираясь на посох, подаренный ему Афиной, явился во дворец Эдипа, в то время, когда в городе свирепствовала моровая язва, и объявил волю богов: мор прекратиться, если кто-нибудь из поколения "посеянных" людей пожертвует своей жизнью, ради спасения остальных.
В Фивах все знали, кто такие "посеянные" люди. Когда основатель города Кадм готовился к жертвоприношению Афине, он послал своих воинов за водой к источнику бога Ареса, но не знал, что источник охраняется. Стаж источника, Дракон, уничтожил большинство
Ко времени царствования Эдипа из "посеянных" людей в живых остался только один. Это был отец царицы Иокасты. Он, не раздумывая, бросился с городской стены. Тересий сказал, что язва теперь прекратиться, но боги указывали на "посеянного" человека из третьего поколения, который убил своего отца и женился на своей матери. Этот человек Эдип!
Тересию не поверили, но вскоре пришло письмо от приёмной матери Эдипа, которая раскрыла тайну его усыновления. От стыда и печали Иокаста повесилась, а Эдип ослепил себя золотой застёжкой, снятой с её одежд.
До конца жизни Эдипа преследовали злобные эринии, обвиняя в смерти родителей. Из Фив его изгнали. Эдип долго странствовал, пока, в конце концов, эринии не затравили его до смерти.
Так по законам жанра заканчивается трагедия Софокла "Царь Эдип". Но из гомеровских поэм известно, что на самом деле Эдип остался царствовать в Фивах, не помышляя о самоослеплении и погиб, доблестно защищая свою землю и свои стада от врагов. Мифология так устроена, что и то, и другое, правда. Чему верить - ваш выбор!
По любому, жизнь мифологического Эдипа закончилась, но Эдип сконструированный Фрейдом живёт и здравствует по сей день, наряду с представлениями о так называемой неосознанной детской сексуальности и прочим-прочим, что, как минимум, приводит в замешательство богобоязненного обывателя.
"...В эдиповом комплексе ... начало религии, нравственности, общественности и искусства в полном согласии с данными психоанализа, по которым этот комплекс составляет ядро всех неврозов" (З. Фрейд, "Тотем и табу", 1913).
Думал ли Сигизмунд Шломо Фрейд, еврейский мальчик из бедной семьи, что станет, если не властителем дум, то притчей во языцех? Да, безусловно, честолюбие его характерная черта, но главное - любой ценой вырваться из нищеты. Макиавеллевскому принципу "Цель оправдывает средства", Фрейд следовал неукоснительно, предусмотрительно сменив уместное лишь в анекдотах имя Сигизмунд, на горделивое Зигмунд, и выбросив упоминание о дедушке Шломо. В наше время уже неоспоримо, что за научные исследования Фрейд выдавал чистую беллетристику, свои страхи и домыслы. Когда ему это было выгодно, он унизительно лизоблюдничал, но на четвереньках добравшись до трона Учителя, и усевшись на него, он стал высокомерен, и нетерпим к чужому мнению.
Экзальтированные поклонники психоанализа готовы поделить мир на "до Фрейда" и "после Фрейда". Так ли это? Отчасти. Чудовищно извращённое отношение западной христианской цивилизации к человеческим органам продолжения рода, превратившей пенис в "жезл дьявола", пришло в противоречие с развитем науки. Взгляд
Критиков психоанализа не перечесть, но ему хоть бы хны. Его влияние на западную цивилизацию трудно переоценить. Набоков презирал фрейдизм, но его романы полны психоаналитическими вывертами. Во время работы над "Лолитой" Набоков не без пользы для творчества отвлекался на чтение книги "Этюды сексуальной психологии" Хэвлока Эллиса, которого называли "английским Фрейдом". Эллис и Фрейд не братья близнецы, печататься начали одновременно, и каждый шёл своим путём, но корень у них общий - психоанализ. А главный герой "Лолиты" почерпнут из "Исповеди Виктора Х.", русского помещика, живущего на Западе. Она опубликована в качестве приложения к одной из работ Хэвлока Эллиса.
Публикация "Лолиты" вызвала небывалый скандал, в конце концов, роман попал в список ста лучших романов столетия по версии журнала Time, и принёс автору огромный доход. "Огромный доход", разбивает любые социальные преграды. Психоанализ в современном мире - это огромный доход. Западный цивилизованный мир с изумительной лёгкостью научился страдать психическими расстройствами, о которых в кокаиновом бреду поведал Фрейд. Теперь уже вылечится - не судьба, но и не лечиться - как можно! Поэтому психоаналитика и психология вообще, пожалуй, не менее прибыльны, чем идея распятого Христа.
Чтобы не говорить много о Голливуде, о нём и так сказано немерено, ограничусь утверждением, что "Фабрика грёз" построена на фундаменте психоанализа. Без этого её в таком качестве и количестве не было бы.
В мрачные времена фашизма в Берлине публично сжигали книги "еврея извращенца". После оккупации Австрии нацистами, Фрейду грозил Освенцим. Его выкупила внучка Наполеона Мария Бонапарт, жена греческого принца Георга. Фрейду не привыкать. В своё время доброжелатели купили ему звание профессора. На удивление, не удалось "купить" Нобелевскую премию, на которую Фрейд безуспешно номинировался одиннадцать раз. Но что вспоминать о нобелевской шайке-лейке, когда на кону жизнь! Вариант выкупа Фреда предложил Генрих Гиммлер. В оплату пошли два великолепных дворца княгини. Подписывая документы, она презрительно сказала: "Слава Богу, фамилию деда вы у меня отнять не сможете".
"Этика мне чужда... Я не слишком ломаю себе голову насчёт добра и зла, хотя в среднем нахожу в людях очень мало "добра". Большинство, согласно моему опыту, - это сволочь, исповедуют ли они вслух то или иное этическое учение или вообще никакое".
– это одно из нередких высказываний Фрейда о человечестве, на которое он был неизбывно зол. Ницшианские ноты в произведениях отца психоанализа, его нескрываемый антисемитизм, презрение к культуре, к гуманизму и правам человека - все это дало ростки в современной евгенике и в расовых теориях. Так что расхождения Фрейда с фашистской идеологией - это политическое недоразумение, особенно, если учесть, что современный неофрейдизм уже совсем не фрейдизм Фрейда. Психоанализ нынче в основном метод манипуляции людьми, чем он собственно в завуалированной форме и был, но изначально не в такой степени наглости.