Дуб тоже может обидеться
Шрифт:
«Вот же железный старик!
– думал про себя Вилли, выходя из кабинета.
– Сволочь!».
62
Голованко сидел в своей неизменной зеленой фуражке — единственной детали одежды, которая напоминала о том, что он пограничник, и курил. Курил он что-то мало похожее на табак и даже на самосад, так как клубы вырывавшегося дыма были даже не белые, а желто-серые. Однако, это совершенно его не печалило, даже наоборот, он был в хорошем настроении.
– Хорошо
– Хорошо!
Прошедшие несколько дней вместе с клубами дыма тоже устремлялись вверх исчезали в набегавшем потоке воздуха.
Вот перед ним на миг всплыло пунцовое от злости лицо капитана, нехотя пожимавшего руку старшине. Они все-таки смогли решить дело миром и договорились о том, что при выполнении своих приказов капитан будет обязательно советоваться со старшиной, и наоборот. Тут же ему привиделась недовольная харя медика, опечаленного невозможностью продолжать свои эксперименты.
Потом перед глазами появилась Олеся — девчонка, из-за которой все и началось. Она, к счастью очнулась, и практически оправилась от всех тех напастей, что на нее свалились. Мать свою признавать стала... Лишь одно только — корешки те, так на ней и висят, словно сеть какая. Мальчишки несмышленые так и зовут ее теперь - «водяного дочка».
– Эх, дети-дети... Маленькие ведь, а все туда же, - проговорил он одними губами.
– Все норовят другому гадость какую-нибудь сделать. Вроде смотришь, вот он махонький, ну сморчок, а как подлость какую сделать или сморозить чего гадкого, так он первыйй...
Но это на фоне другой новости было просто мелочью, о которой даже упоминать не стоило. Голованко вновь затянулся и с диким кашлем выдохнул очередной ком желтого дыма.
– Ничего, ничего, - шептал он, улыбаясь одними губами.
– Ничего, главное Лес снова с нами... Главное он снова нас защищает... Эх! Молодец Андрюха.
Действительно, за несколько дней, что прошло с момента столь чудесного перерождения Леса, произошло столько все, что... Голованко аж зажмурился от удовольствия. «Это и лагерь нам теперь оборонять, как высморкаться!
– сам для себя перечислял он.
– Это же надо было придумать — воду из под землицы направить в овраги, до корнями там в землице пошуровать! И вот на тебе! Болотце готово — ни пешему, ни конному, ни машине тем паче ходу нет... А с едой как было? Страх ведь! И это летом. А что было бы потом, как дожди пойдут и холода начнутся? Теперь с харчем проблем гораздо меньше... Да вон и гатью Андрейка помог, что ни в сказке сказать ни пером описать!».
Он еще раз втянулся и бросил сигарету Внезапно старшина почувствовал, что что-то не так. Вытянув голову, он увидел, как в сторону родника, где женщины обычно стирают, мчится маленький мальчишка. С большой копной выгоревших на солнце волос, босой, в одних портах он буквально летел, едва касаясь пятками травы.
– Маманя, маманя, побъют увсих!
– кричал он, раздирая легкие.
– Тама в городе. Увсих побъют! Бабка Степанида видела, да сказала всем передать... Маманя, маманя!
Бросив цыгарку, старшина уже бежал.
– …
– Нимцы увсих собрали у старой цэрквы, - затараторил он, переводя глаза с одного взрослого на другого.
– Сказыв, что побъют увсих! Вона сколько!
– он растопырил пальцы на руках и что-то пытался ими изобразить.
– Тама и Алька, и Колька! Бабка Степанида сказыв... Беги! Я зараз, как побег, как побег!
Часом позже в командирском шалаше.
– Что думаешь капитан?
– Голованко недвусмысленно давал понять, то пора забыть о всех разногласиях и держаться друг друга.
– Что это?
Тяжело вздохнув, разведчик стянул себя фуражку.
– Да все понятно, Илюха, - пробормотал, вновь вздыхая, словно вытягивая тяжеленный воз.
– Наша по сути это вина! Помните, что в Березе было... Вот это и их ответ.
– Но как же так, - возмущению старшины не было предела.
– Но мы же считай никого и не убили! Двое часовых у входа! Все! Больше никого и пальцем не тронули! За двоих пятьдесят человек?!
– Не знаю, что да как, но через мальчонку передали, что немцев кто-то покрошил знатно... Получается, что мы убили двоих. Кто же тогда остальных положил? Вы здесь не одни, старшина? Может из крепости кто уйти смог?
Тот в ответ только махнул рукой.
– Куда там! Кого в крепости нашли, все здесь... Вон они! Знаешь капитан, бои здесь сильные были... Заставы до последнего стояли. Там в землю их и закапывали! Но этой земле немцы пленных- то почитай и не брали...
Несколько минут после этих слов они сидели молча и каждый думал о своем. Старшина с горечью вспоминал свой первый и последний бой, когда его застава, ведя бой, каждую минуту ждала подкрепления. Капитан думал о другом. Он никак не мог поверить в то, что кроме них здесь был еще кто-то. «Место здесь больно приметное, - размышлял он.
– Этих чудом еще не взяли... Ну не могут тут еще кто-то прятаться! Да, какой там прятаться?! Входит они почти танковый взвод разбили! Не уж-то окруженцы где-то здесь ходят?». Вдруг, его обожгла совсем другая мысль. «А если это кто-то из моего ведомства? Вторая группа?! Дублирующий состав, а может и основной... Тогда, получается это мы дублирующие. Точно, если смогли положить танковый взвод, то группа серьезно вооружена... Входит, мы шумим отвлекаем на себя внимание, а они спокойно собирают образцы и уходят на Большую землю».
– Все! Не могу так сидеть!
– не выдержал старшина и вскочил.
– Вы набедокурили, а кто-то там отдувайся!
– А, что нам делать? Сдаваться что-ли? Это война, старшина и мы солдаты этой войны!
– Понимаю, но все равно не могу!
– не сдавался тот.
– Не так я воспитан! Ты пока посиди тут, а я сейчас до одного места тут сбегаю... Хорошо?! А потом и поговорим, сдюжим что-нибудь сделать или нет. Вот и ладушки!
Старшина только исчез из шалаша, как капитан свистнул якута.