Дуб тоже может обидеться

Рус

Ветки под ним мягко пружинили, а еловый аромат наполнял собой все пространство.

– Человек, ты меня еще не забыл, - словно из ниоткуда прозвучал голос.
– Помнишь?

– Ой!
– старшина буквально взвился в высоту, больно ударившись при этом в перекладину.
– Черт! Сволочь!
– в трясущихся руках в миг оказался немецкий автомат.

Его сердце стучало так, словно хотело вырваться наружу из своего плена. Тяжело дыша, Голованко прижался к стенке шалаша и пытался разглядеть нежданного пришельца.

–

Кто тут со мной шутки шуткует?
– негромко спросил он в полумрак.
– Ты это дело брось!

– Значит, совсем забыл, - вновь прозвучал тот же самый голос.
– Я Андрей.

Автомат чуть не выстрелил от вздрогнувшего старшины. До этих слов Голованко до последнего надеялся, что этим шутником окажется кто угодно, но только не он.

– Значит, ты вернулся..., - прошептал старшина, роняя автомат на землю.
– Что пожалел нас? Давил, давил, а теперь, взял и пожалел?! Да?! Сволочь! Ты что же с нами делаешь? Со своей земли гонишь! Или посмеяться пришел?

Ответом была тишина. Однако Голованко мог поклясться чем угодно, что словно слышал чье-то тяжелое дыхание.

– Зря ты так, человек, - наконец-то, прозвучал ответ.
– Это был не я... Точнее не совсем я... Я был болен.

– Что?
– взъярился тот, топая от избытка охвативших его чувств ногой.
– Не ты? Болел? Да, мы чуть все не потопли тогда! Еле ушли... Женщины, дети малые... Леська вон... А ты, паскудина, говоришь болел!

Старшину переполняла злость, которая на время скрывала всю абсурдность ситуации.

– Вон, иди посмотри!
– кивнул он в сторону выхода.
– Посмотри на них! Они до сих пор бояться... Понимаешь, они бояться не немцев, а леса родного бояться! Куда им теперь прикажешь идти? А?! К врагу? Женам и детям командиров Красной армии к врагу посылаешь? Что же нам теперь остается, сдохнуть только... На родной земле сдохнуть...

Вдруг, метнувшийся из-под земли гибкий корень цыпанул его за руку и рез дернул вниз. Не ожидавший такого старшина рухнул прямо на лежак.

– Садись, старшина, - в голосе, таком нейтральном и безвольном сначала, послышались нотки недовольства.
– Я же сказал, я Андрей! Ты меня слышишь, Андрей! И хрен с тем, что было! Главное, что сейчас и здесь! Все, амба! Я с вами! Я здесь родился и рос, и здесь же и сдохну, если надо будет... Пусть я урод непонятно какой, пусть! Но я никогда не был мразью! Понял меня, старшина?

Тот сидел и молчал, словно немой, уставившись в пустоту.

– Молчишь?
– возле его ног что-то зашуршало; утоптанная земля покрылась трещинами и лопнула, открывая крошечный лаз.
– Не можешь простить? Тогда может это поможет...

Земля мягко ссыпалась куда-то внутрь. Сантиметр за сантиметром яма становилась все больше. Удивленный человек, вскочив со своего места, начал пятиться к выходу.

– Не бойся, - остановил его голос.
– Я умею просить прощение.

Вот из-под земли показалась черно-зеленая деревяшка. Казалось, в шалаше развелась

трясина, которая не затягивала, а наоборот, выталкивала что-то из себя. За какие-то секунды деревяшка превратилась в самый натуральный ящик. Небольшой, с бросающейся в глаза выжженной свастикой, он был дьявольски похож на что-то...

– Гадаешь, что это?
– голос не оставлял его в покое.
– Это немецкие колотушки. Гранаты. Немцы со мной недавно поделились... И это тоже они одолжили.

После острожного толчка ящик вылетел из ямы и перевернулся, рассыпая свое содержимое. Следом выползало оружие: несколько карабинов с расщепленными прикладами, один кургузый пистолет и автомат с погнутым стволом.

– Андрей, это точно ты?
– произнес, наконец-то, Голованко хриплым голосом.
– Или может со мной говорит какая-нибудь гадость?

– Я, я, - донеслось до старшины.
– На этот раз ты не ошибся, командир. И вот еще тебе подарок... Те, кто пришли с тобой, совсем не лечат ты девчушку... Крови на них много, чтобы лечить!

Рука пограничника метнулась к ящику и вылезла оттуда с гранатой, а сам он мигом исчез.

– … Вы точно все правильно фиксируйте?
– доносилось со стороны разведчиков.
– Да, да... Хорошо! Пишите! Было сделано 12 надрезов примерно по три сантиметра в следующих областях — предплечье, верхняя часть лба, грудь, область живота и середина бедра. Сделали? Дальше... Из надрезов были извлечены образцы — небольшие древесные отростки бурого цвета, внутри которых были едва заметные полости. В целом, отростки напоминают собой резиновые трубки, используемые в медицине... Так, а теперь сделаем пару кадров. Что вы стоите?

Не веря своим ушам, старшина медленно приближался к центру лагеря, где вокруг стола ярко горели четыре костра. Возле стола копошилось два человека, не замечавшие ничего кроме лежащего на столе тела.

– … Вот, и отлично! Значит, отметьте, еще до войны подобные резиновые трубки я видел в анатомическом институте доктора Шпаннера, что располагался в Данциге... Хоте подождите, тогда он был еще Гданьском. Вот, именно он использовал что-то подобное для вливания разного рода препаратов в человеческий организм... Черт! Света все же не хватает! Плохо заметен сам процесс затягивания ранки. Может попробовать посветить вашим фонариком?

В самой дальней части освещенного места, облокотившись спиной на дерево, стоял якут. Его излюбленная винтовка стояла у ноги и сам он выглядел совершенно расслабленным.

– Знаете, о чем я сейчас подумал?
– вдруг оторвался от девушки профессор и повернулся к тщательно все фиксировавшему капитану.
– Мне эти отростки больше всего напоминают даже не какие-то резиновые трубки, а наши с вами артерии. Вы сами подумайте! Вот!
– Финка была отложена в сторону, а рукав на правой руке закатан до предплечья.
– Смотрите! Видите какую сеть образуют наши вены... Вот, они идут отсюда и устремляются вверх, в самый вверх. Что не замечаете? Это же точно такая сетка, как на девушке!
– Врач пришел в сильное возбуждение, что у него выражалось в постоянном протирании очков.
– Это такие же вены, как на человеке! Что же получается? Они также гонят кровь по телу девушки?! Так что ли?