Дуб тоже может обидеться

Рус

– Внимание! В этом месте действуют сотрудники наркомата внутренних дел! Всем гражданским лицам незамедлительно разойтись! Сержант Тургунбаев обеспечить выполнение приказа!
– металл в его голосе в мгновение ока начал разогнать кучкующихся любопытных.
– Старшина! Вас это также касается...

Голованко имел совершенно пришибленный вид и казалось ничего не воспринимал. С отрешенным лицом он стоял возле тела девушки и не отрываясь смотрел вниз — туда, где прошелся нож Абая. Острая сталь словно скальпель хирурга располосовала рукава и перед платья,

обнажившее белую кожу. Нежная девичья кожа, практически не тронутая загаром, выглядела бы совершенно беззащитно, если бы не одно но... Верхняя часть груди, немного шея и руки почти до кистей были покрыты словно рыболовной сетью переплетенными темными шнурками.

Трясущие руки старшины осторожно коснулись одного из шнурков, берущих свое начало откуда-то из-за плеча.

– Боже... Корень..., - голос его задрожал и он медленно повернулся в сторону капитана.
– Что же это такое делается, капитан?! Она же вся в каких-то кореньях... Да и, я же … Видел, как ее затянуло в водоворот...

– Черт! Этого еще не хватало! Абай, дери тебя за ногу! Почему он еще тут?!
– недовольство разведчика грозило вырваться наружу.
– Бегом! И чтобы больше никто ни ногой!

Почти не упиравшегося старшину со всем уважением оттерли в сторону его командирской палатки.

– Ну, кажется, все нормально, - пробормотал капитан, поворачиваясь к столу.
– А теперь Карл Гернрихович, ваш выход. Что вы там шепчете?! Инфекционист?! И что? Вы врач? Так? Вот! Вам карты и в руки! И шевелитесь, профессор, здесь не так спокойно, как в Москве. Все может измениться в каждую секунду. Приступайте, а я пока за писурчака поработаю.

Что-то недовольно бормочущий про себя третий член отряда долго мыл руки в теплой воде и потом еще столько же вытирал их полотенцем.

– Я ведь даже не знаю с чего начинать, - ахнул он, едва подойдя к столу и мазнув по нему глазами.
– Что они с ней сделали? Игорь... Вы это видели? Она же живая! Понял, понял! Тогда приготовьтесь все фиксировать.

Еще раз перебрав пару карандашей, командирский блокнот, капитан кивнул головой.

– … Пациент... Черт! Мы в лесу. Пациент — женского пола, предположительно тринадцати — пятнадцати лет. Лицо славянского типа... Так. Теперь медицинские параметры...

Правой рукой он медленно дотронулся до шеи, того места, где еле ощутимо билась жилка.

– Пульс нитевидный, прерывистый. Тяжело ей, борется... Так! Зрачки на свет реагирую нормально, - негромко перечислял он.
– Кожа теплая... Полость рта свободная... А теперь приступим к главному. Говорите, было ранение в область живота? Что-то не похоже, - Карл Генрихович немного отогнул платье.
– Область живота не повреждена. Странно! Точно-точно! Не повреждена! Так и запишите...

При этих словах капитан несколько раз пытался встать и посмотреть сам, но сдерживался и продолжать дальше фиксировать результаты медицинского осмотра.

– … Хорошо, - продолжал

медик.
– Значит, никаких ранений зафиксировано не было. Дальше... Всю видимою часть тела покрывает образования, напоминающие тонкие древесные корни. Они густо переплетены между собой и по внешнему виду похожи на рыболовную сеть мелкого плетения... Проверим, насколько они плотно прилегают к телу. Ого!

Руки, секунду назад мелькавшие над телом, замерли.

– Они входят в тело, - вновь заговорил он, склоняясь вниз.
– Боже мой! Что за чертовщина? Какая-то пульсация?! Нужно что-то острое?! Полжизни за пинцет! Что там у вас? Финка?! Острая? Давайте!

Схватив протянутую финку, Карл Генрихович начал осторожно поддевать самый тонкий корешок, уходящий внутрь тела.

– Еще немного, еще чуть-чуть, - бормотал он.
– Вот! Выдернул! Пишите! На кончике корешка расположена нитевидные отростки.. Какая-то влага. Нет, не кровь... Не слабо! Отверстие, оставшееся после извлечения отростка, затягивается буквально на глазок... Потрясающе! Бесподобно! Какая фантастическая регенерация! Вы записываете? Секунды! Какие-то секунды.. А если...

Не известно, что в голове ученого промелькнуло, но, сжав финку по удобнее, он приноровился сделать надрез побольше.

– Ей, уважаемый профессор, вы что тут наметились сделать?
– прозвучало прямо под самым ухом медика.
– Уж не эксперимент ли какой наметили? А?

Рука того дрогнула.

– Это же настоящая загадка, Игорь, - прошептал он, сверкая глазами из-под очков.
– Вы понимаете, что мы сейчас вами наблюдали? Осознаете всю важность этого? Сейчас идет война и такое нам может не просто пригодиться... Мы категорически обязаны изучить данный феномен с использованием всего возможного! Повторяю — должны!

Отвернувшись от капитана, врач жадными глазами вперился в девичье тело. Его взгляд раз за разом пробегал по причудливо переплетенным кореньям, прикидывая где бы сделать надрез.

– Это же открывает потрясающие возможности для советской медицины, - от волнения начиная заикаться, шептал тот.
– Мы сможем излечивать всех... А вдруг, это абсолютная регенерация? Да! Все может быть! Это же... Абсолютная сила! И она в наших с вами руках!

– Ладно, черт с вами!
– махнул рукой капитан, и чуть слышно, одним губами, прошептал.
– Значит Управление с вами не ошиблось...

– Вот тут, под грудью..., - оживился врач, вновь поднимая нож.
– Мы легонько...

60

За время его отсутствия в шалаше совершенно ничего не изменилось. Старый ватник, небольшая куча еловых веток с краю и латунная гильза от снаряда — вот, пожалуй и все, что заслуживало внимания.

– Совсем нервы ни к черту!
– шептал Голованко, тяжело опускаясь на ватник.
– Бедная девочка... Как же тебя так угораздило?