Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Френч Тана

Это правда: она никогда не рассказывала об этом даже подругам. С ними она всегда уверенна и прямолинейна — при этом Селена, как догадывается Джулия, понимает, что все не так просто, но они не говорят об этом. Что-то вскипает и струится по жилам, неудержимое, как ром; похоже, сегодня действительно особенный вечер.

— А что произошло потом? — спрашивает Финн.

— В смысле? — настораживается Джулия.

— Ты сказала минуту назад, что сейчас веришь во всякое необъяснимое. Так что изменилось?

Чертова

болтливость, нет чтобы сказать коротко и ясно. Джулия лениво перекатывается на живот, гасит окурок в траве.

— Ну вот ты не веришь в призрак монахини, но думаешь, что она все-таки может бродить где-то неподалеку. А я верю в нее, но не думаю, что она здесь.

Финн достаточно умен, чтобы не торопиться.

— Таким образом, мы оба идеальные объекты для нападения призрака.

— Поэтому ты позвал меня в парк? На случай, если она выскочит из кустов и у меня случится инфаркт?

— А ты не боишься?

— А с чего мне бояться? Потому что я девушка?

— Нет. Потому что ты же вроде веришь в нее.

— Я гуляю здесь каждый день. И до сих пор призраки меня не беспокоили.

— Но ты гуляешь днем, а не ночью.

Финн ведет разведку, ищет другие способы разобраться в ней, раз прежние не сработали. Они оба на новой неведомой территории. Джулия понимает, что ей это нравится.

— Сейчас не ночь, — фыркает она. — Детское время, девять часов. Даже малявки еще не спят. А летом в это время вообще еще светло.

— То есть если я сейчас поднимусь и вернусь в школу, ты спокойно останешься тут одна?

До Джулии доходит, что вообще-то ей следовало бы испугаться, она наедине с парнем, который уже попытался зайти чуть дальше. Несколько месяцев назад, после того, что произошло с Джеймсом Гилленом, она бы испугалась и это она сбежала бы обратно в школу.

— Если только ты оставишь мне ром, — отвечает она.

Финн садится, потом резко встает. Отряхивает джинсы, вопросительно смотрит на нее.

Джулия машет ему рукой, не двигаясь с места:

— Ступай и найди себе пару сисек на вечер. Счастливо повеселиться.

Финн делает вид, что уходит. Она смеется. Он не выдерживает, смеется в ответ и шлепается обратно на траву.

— Страшно? — поддразнивает Джулия. — Один-одинешенек в кромешной тьме в огромном парке?

— Сама же говоришь, что сейчас только девять часов, детское время. А вот настоящей ночью и ты бы струхнула, держу пари.

— Я конченая оторва, малыш. Мне любые монашки нипочем, даже призрачные.

— Ну-ну. — Финн, устраиваясь поудобнее, передает Джулии бутылку. — Посмотрел бы я на тебя здесь в полночь.

— Давай забьемся.

— Идет.

Многозначительная улыбка, вызов брошен. Джулия всегда готова принять вызов. Она ступает на тонкий лед и осознает это, но ром продолжает свое коварное действие, и

какого черта вообще, она же не собирается открывать ему никаких тайн.

— Когда следующая вечеринка? — уточняет она.

— Чего?

— В марте?

— В апреле, кажется. А что?

Она показывает на часы на задней стене школы:

— Итак, на следующей тусовке у меня будет фотка этих часов в полночь.

— То есть ты освоила фотошоп. Молодец.

Джулия пожимает плечами:

— Хочешь, верь, хочешь, нет. Я, конечно, не прочь тебя сделать, но не настолько. Это будет честное фото.

Финн поворачивает голову. Их лица почти касаются друг друга, и Джулия думает: "Господи, нет", потому что если он сейчас попытается ее поцеловать, это станет ужасно унылым, убийственным разочарованием, но Финн улыбается широкой, лукавой, абсолютно детской улыбкой.

— Ставлю десятку, что сольешься.

Джулия улыбается в ответ точно так же, как она улыбается Холли, когда идея нравится обеим.

— Ставлю десятку, что нет.

Они одновременно приподнимают руки, решительно пожимают. У Финна хорошая ладонь, сильная, и по размеру как раз подходит к ее.

Джулия подхватывает бутылку, поднимает над головой.

— За мою десятку! — провозглашает она. — Пущу ее на снаряжение охотника за привидениями.

Громадная люстра в вестибюле погашена, но канделябры на стенах создают теплое освещение, под старину. А там, куда не достает свет, тянутся темные пролеты и коридоры, где эхом звучат шаги Криса и Селены.

Селена сидит на лестнице. Ступени выточены из белого камня с серыми прожилками; когда-то они были отполированы, и между стойками перил следы полировки все еще заметны, но тысячи подошв протерли углубления в их ныне бархатисто-шершавой поверхности.

Крис сидит рядом. Селена никогда раньше не была к нему так близко, настолько близко, чтобы рассмотреть крошечные веснушки, рассыпанные по скулам, едва наметившуюся щетину на подбородке; чувствовать его запах — пряный с ноткой чего-то дикого и мускусного, напоминающий ночные вылазки в парк. Он не похож ни на кого из тех, кого она знала раньше, — он так полон жизни, словно внутри него спрятано целых три человека, и просто искрится радостной силой.

Селене хочется снова прикоснуться к нему. Она засовывает руки под себя, чтобы побороть искушение погладить его по шее. Внезапно встревожившись, думает, не влюбилась ли, но ей и раньше нравились парни, еще До Того, с несколькими она даже целовалась. Однако тут совсем другое.

Не следовало позволять ему прикасаться к ней тогда, в зале. Теперь она понимает.

Пускай мир станет прежним.

— Твои подружки не станут тебя искать? — спрашивает Крис.

Непременно станут. Новый всплеск тревоги: ей ведь и в голову не пришло их предупредить.