Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
Конвей наконец шевельнулась, и лунный свет блеснул в глазах.
— Джулия уже занялась этим делом.
— Ага. И не хотела, чтобы Холли вмешивалась, усложняя ситуацию еще больше. Поэтому велела оставить все как есть.
— Твою мать! — вырвалось у Конвей. — Помнишь, что рассказала Джоанна? Она поставила своих сучек на ночное дежурство, чтобы убедиться, что Селена перестала бегать на свиданки к Крису. Селены и близко не было, зато они видели Джулию. Думали, что та встречается с Финном Кэрроллом. И мы согласились. Пара долбаных недоумков.
— В такой
— Точно. А Холли говорила, что Ребекка впадала в панику от одной только мысли, что у кого-то из них могут случиться неприятности.
— И их прекрасного четвероединства может быть недостаточно для решения проблемы. Она не могла с этим смириться. — Я вспомнил постер; на каллиграфическую надпись ушли, должно быть, долгие часы, недели, посадила кляксу — начинай все заново. И налетевший мрачный вихрь несчастий бессилен перед дружбой нерушимой.
— Это не означает, что Холли не при делах, — напомнила Конвей.
Но произнесла она это совсем иным тоном, чем два часа назад. Не проверяя меня, нет, сказала и сказала. Прищурившись на здание школы, как будто принимая вызов.
— Верно, — согласился я. — И Джулию тоже не исключает, а то и всех трех сразу. Может быть даже так: одна нашла оружие, вторая заманила Криса на поляну, а третья осуществила задуманное, пока его голова была занята другим. Единственное, что мы знаем наверняка, — Ребекка точно замешана.
— Еще что-нибудь?
— Всё, — помедлив, сказал я.
Конвей обернулась ко мне:
— Но?
— Но, — я бы предпочел смолчать, но ей следовало узнать об этом, — но Джоанна и ее девицы были недовольны, когда я сказал, что мне пора. Пытались задержать как-то, не могу толком объяснить. Вроде как флиртовали со мной, вынуждая остаться. Типа того.
— Прикасались?
— Да. Джоанна тыкала пальцем мне в ногу. Я заговорил им зубы, она убрала руку, я, блин, еле выкрутился.
— Это ты типа говоришь, что я бросила тебя одного в бассейн с акулами?
— Нет, я большой мальчик. Если б я не захотел с ними связываться, то и не стал бы.
— Потому что если бы я могла справиться сама, я бы так и сделала. Но у меня ничего бы не получилось. Шанс чего-то добиться был исключительно у тебя.
Ага, это я идеальная наживка, на меня можно поймать кого угодно.
— Знаю. Просто решил, что тебе следует быть в курсе, только и всего.
Она кивнула:
— Не переживай. — И, заметив, как я поежился, — дескать, легко тебе говорить, добавила: — Серьезно, правда. Они не станут шантажировать. У нас на них столько всего, что надо совсем выжить из ума, чтобы наезжать на нас. Думаешь, они хотят, чтобы Маккенна узнала про эти их "диетические таблетки"? И про то, как они шляются по ночам?
— Возможно, они не мыслят так далеко вперед.
Конвей фыркнула:
— Да они просто эксперты по долгоиграющим планам, только этим и занимаются. — И серьезнее, видимо что-то заметив в моем лице: —
— Ага, — согласился я. Как она это сказала, опасные сучки, как будто сама там присутствовала. Вот это и помогло, гораздо больше, чем простое ободрение.
— Ну и отлично! — Конвей хлопнула меня по плечу. Неловко, как подросток, но все равно рука у нее была крепкая и уверенная. — Молодчина.
— Этого недостаточно, — заметил я. — У нас хватает фактов, чтобы арестовать Ребекку, но прокурор не поддержит обвинение. Если она не сознается…
— Даже для ареста недостаточно, — сокрушенно покачала головой Конвей. — Будь она трудным подростком с рабочей окраины, тогда да, конечно, можно засадить в каталажку и попробовать выбить результат. Но барышня из Килды? Только арест и стопроцентное обвинение. Никаких "если". Иначе мы пролетаем. О’Келли лезет на стену от злости, Маккенна лезет на стену от ярости, телефон комиссара трезвонит как сумасшедший, вишенкой на торте — вопли в прессе, и мы с тобой до самой пенсии дружно делим на двоих стол где-нибудь в архиве. — Горькая усмешка. — Если, само собой, у тебя нет приятелей в верхах.
— Мэкки был лучший, — кивнул я в сторону художественной мастерской. — И похоже, с ним у нас ничего не вышло.
Тут Конвей даже хохотнула.
— Тогда нам нужно больше фактов на Ребекку. И срочно. Мы должны посадить ее под стражу сегодня, иначе все пропало. Джулия и Холли достаточно умны, чтобы просечь, к чему идет дело, — если уже не догадались.
— Холли догадалась, — сказал я.
— Вот именно. Если оставить всех четверых в одной комнате, они договорятся. А когда вернемся завтра утром, они нам выдадут четыре идеальные версии, безупречно соответствующие друг другу, комар носа не подточит. Они прекрасно знают, где и как врать, а где просто промолчать. И мы их в жизни не расколем.
— Холли мы и сейчас не расколем. Она рассказала все, что собиралась.
— Забудь о ней, — покачала головой Конвей, — и о Селене. Нам нужна Джулия.
Я вспомнил, как она говорила: Джулия смотрит на нас как на нормальных живых людей… И дальше: Никак не могу разобраться, это хорошо или плохо.
— Мэкки и Холли, — поинтересовался я, — оставляем их на месте или как?
— Пускай посидят пока. Они могут нам опять понадобиться, и я не хочу, чтобы они шатались здесь, путаясь у нас под ногами. Если им это не нравится…
На этот раз мы оба замерли. В нескольких ярдах позади нас, за углом здания, чья-то нога шаркнула по гравию.
Мы с Конвей переглянулись. Мэкки, одними губами произнесла она.
Молча и стремительно мы заглянули за угол. Широкая белая подъездная аллея была пуста. На газоне никого. В темной щели приоткрытой двери — никакого движения.
Конвей, приложив руку козырьком к глазам, чтобы не мешал свет фонарей, вгляделась в заросли парка. Пусто.
— Ты знаешь, где сейчас Джулия?