Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
— Да. Он не был ничтожеством. И мне все равно, что вы говорите, — в темноту, Джулии и Селене. — Не был. Он был особенным. И когда я его увидела, вот тогда-то окончательно поняла: я все делаю правильно.
Вновь голоса от подножия. Приближаются.
Я заговорил быстрее и заметно громче:
— И в тебе ничего не дрогнуло? Одно дело — мерзкие типы, которые заслужили такой конец. Но юноша, который тебе нравился, славный парень? Тебе его не было жалко?
— Да, если бы у меня был
Будь она постарше или похитрее, я бы заподозрил подвох, чтобы на суде защита могла упирать на невменяемость. Находись мы сейчас в кабинете, я бы и сам сказал, что тут чистое безумие, болезнь, и никакого притворства. Но на этой поляне, в призрачном сиянии и плавном скольжении ее мира, в пространстве, полном ароматов и звезд… На миг я почти понял, что она имеет в виду, почти ухватил понимание самыми кончиками пальцев, но оно лишь скользнуло и растаяло, прежде чем я успел его осознать.
— Поэтому я оставила ему цветы.
— Цветы, — тупо повторил я. Спокойно и равнодушно, словно воздух не заискрил вдруг вокруг меня.
— Вон те. — Рука взметнулась, тонкая, как росчерк пера, указала на гиацинты. — Я сорвала. Четыре; по одному от каждой из нас. И положила ему на грудь. Не для того чтобы попросить прощения, нет. Просто попрощаться. Сказать, что мы понимали, что он не никчемный.
Про цветы знал только убийца. Я скорее почувствовал, чем услышал долгий вздох Конвей.
— Ребекка, — мягко сказал я. — Ты понимаешь, что мы должны арестовать тебя?
Широко распахнутые глаза.
— Я не знаю, как это делается.
— Все в порядке. Мы тебе все объясним. Найдем того, кто сможет о тебе позаботиться, пока не приедут твои родители.
— Я не знала, что так получится.
— Понимаю. Сейчас тебе нужно просто подойти ко мне, и мы вернемся в школу.
— Я не могу.
— Дайте нам одну минуту, — попросила Селена. — Всего минуту.
Я буквально услышал, как Конвей сказала "нет".
— Да, конечно. Но только минуту.
— Бекс, — невероятно нежно позвала Селена. — Иди сюда.
Ребекка обернулась на голос, протянула руки, и голова ее вновь скрылась внутри таинственной темной фигуры. Руки обнимали плечи друг друга, как крылья, сдвигаясь все ближе и ближе, словно они пытались слиться в единое нечто, которое никто и никогда не сможет разрушить. И я не понимал, кто из них рыдает.
Шаги за спиной, быстрые, и сейчас я мог обернуться. Холли, с разметавшимися волосами, огромными отчаянными прыжками неслась вверх по склону.
Позади, заставляя себя держать дистанцию, Мэкки. Он заметил ее издали и спустился к дорожке, чтобы задержать, насколько смог. Дал нам с Конвей возможность сделать то, что мы собирались сделать. В конце концов, по своим собственным причинам, он решил, что я заслуживаю доверия.
Холли пролетела мимо Конвей как мимо пустого
— Что случилось?
Конвей молчала. Объясняться предстояло мне.
— Ребекка созналась в убийстве Криса Харпера, — негромко сказал я.
Холли испуганно отшатнулась, помотала головой.
— Кто угодно может сознаться в чем угодно. Она так сказала, потому что боялась, что вы собираетесь арестовать меня.
— Ты уже знала, что это она.
Холли не стала отрицать. Не стала спрашивать, что будет с Ребеккой дальше, — незачем. Она не бросилась к остальным, не упала на грудь отцу — а он сумел не ринуться к ней. Она просто стояла, глядя на своих недвижимых подруг, одной рукой обвив ствол дерева, словно без него упала бы.
— Если бы ты знала это утром, — сказал я, — ты бы никогда не принесла мне ту карточку. На кого ты думала?
Устало, подавленно, пусто — как не бывает в шестнадцать лет — Холли ответила:
— Я всегда подозревала Джоанну. Может, и не она сама — я думала, она заставила кого-нибудь, скорее всего Орлу, она всегда вешает на Орлу грязную работу. Но идея была ее. Из-за того, что Крис ее бросил.
— А потом ты решила, что Элисон или Джемма все узнали, не смогли вынести такого груза, вот и появилось то фото.
— Ну да. Вроде того. Неважно. Джемма вряд ли, но да, на идиотку Элисон вполне похоже.
— Почему ты просто сразу не рассказала все детективу Морану начистоту? — удивилась Конвей. — К чему вынуждать нас заниматься херней, из кожи вон лезть весь день напролет?
Холли посмотрела на Конвей так, будто все эти глупости вгоняли ее в неодолимую спячку. Она прислонилась спиной к стволу дерева и закрыла глаза.
— Ты не хотела становиться доносчицей, — понял я.
Резкий шорох, потом тишина — подошел Мэкки.
— Снова, — сказала Холли, не открывая глаз. — Я не хотела снова становиться доносчицей.
— Если бы ты рассказала мне все, что знала, тебе, вероятно, пришлось бы давать показания в суде, и тогда вся школа узнала бы, что ты стукачка. Но ты все равно хотела, чтобы убийцу схватили. Карточка была идеальным шансом. Ничего не надо говорить, просто направить меня в нужную сторону и молиться, чтобы получилось.
— В прошлый раз вы показались мне совсем не глупым. И не вели себя так, будто каждый, кому меньше двадцати лет, совершенно безмозглый. Я подумала, что если бы только смогла затащить вас сюда…
— И ты не ошиблась, — заметила Конвей.
— Ага. — Никакое сердце не выдержало бы при виде ее лица, обращенного к небу. На Мэкки я даже не мог смотреть. — Я молодец.
— Как ты все же догадалась, что это не Джоанна? Когда мы пришли за тобой, ты уже знала правду. Что произошло?