Дураки все
Шрифт:
За всем этим надзирал Миллер, точно ему поручили проследить, чтобы работы выполняли на совесть.
– Шеф, – произнес он, удивленный появлением Реймера. – Я думал, вы в больнице.
Миллер с подозрением посмотрел на Джерома и перевел взгляд на своего начальника, точно хотел спросить: “А этот что тут делает?” Нижняя фигура на тотемном столбе полицейского участка, Миллер все время боялся, что его кем-то заменят, и Джером был потенциальным кандидатом. Уже при чине, вдобавок черный и брат Кэрис. Нет ли тут непотизма или позитивной дискриминации? [13]
13
Предоставление
– Не возражаете, если я спрошу, что вы делаете? – произнес Реймер.
Миллер явно обрадовался, что знает ответ на вопрос.
– Обеспечиваю присутствие сил полиции, сэр, – сообщил он, словно цитируя должностную инструкцию. – Я услышал, что вы в больнице, и…
– Может, отгоните этих людей, – перебил Реймер, указывая на зевак, собравшихся возле одной из уцелевших стен. – Справитесь?
– Потому что Кэрис сказала, вы получили травму на кладбище и я за старшего.
То есть раздает приказы. А не исполняет их.
– Вот он я, тут.
Миллер кивнул. Он бы, конечно, и хотел оспорить этот факт, но как?
– Миллер, – повторил Реймер, – пожалуйста, отгоните этих людей. Сейчас же.
– Думаете, может рухнуть еще одна стена?
– Эта же рухнула.
Миллер проворно направился прочь, а Реймер с Джеромом подошли к мэру – тот приехал сюда прямо с кладбища, в трауре, – и Карлу Робаку, который изучал какой-то чертеж и скреб в затылке.
– Какого черта тут делает электрический кабель?
– Подает ток? – предположил Гас.
– Уже нет, – заметил один из рабочих, навалившись брюхом на перфоратор.
– Ой-ей, – произнес Гас, заметив подъехавший автомобиль энергетической службы. – Зря мы не подождали. Энергетики нам сейчас вставят по самое не могу.
– Не нам, а мне, – поправил Карл.
– Охренеть, вы только посмотрите. – Гас наконец заметил Реймера. – Тебя не положили?
– Можно сказать, я сам выписался.
– Зачем?
– Подумал, что понадоблюсь вам.
– Зачем?
– Не знаю. – Реймера взбесило, что с ним разговаривают так же, как он сам только что разговаривал с Миллером. – Вот я и приехал это выяснить.
– Правда, я, может, позаимствую твой пистолет, – сказал Гас. – Я все думаю, не пристрелить ли Карла. Как дела, Джером?
– Мэр, – ответил Джером, и они пожали друг другу руки. Давно ли они знакомы? – удивленно подумал Реймер. Ему самому Гас вроде ни разу руку не жал.
– Почему такое дерьмо никогда не случается в Шуйлере? – спросил Гас.
– У нас это запрещено законом, – ответил Джером.
Карл повернул чертеж, посмотрел на него под другим углом и протянул мэру:
– Покажи мне на плане, где здесь электрокабель.
– А зачем мне что-то показывать тебе на плане, я лучше отведу тебя туда, где лежит этот кабель, который твои
– Чего я не понимаю, – подал голос Джером, когда Карл направился к прибывшим энергетикам, – так это того, как здание может простоять целый век, а потом просто взять и рухнуть.
– Ну, – Гас вздохнул, – для этого должно случиться несколько вещей. Во-первых, какой-то дебил должен отчекрыжить стропильные затяжки, которые соединяют стены и крышу.
– С чего вдруг?
– Я так понимаю, потому что делали пентхаусы. И потом собирались вернуть затяжки на место.
– И все равно, – не сдавался Джером, – есть же балки пола…
– Их повредили пару недель назад, когда ставили внутренние лестницы.
Джером задумчиво покивал.
Реймер диву давался: откуда обычные люди знают подобные вещи? Или, если перефразировать вопрос, как он сам ухитрился прожить так долго и узнать так мало? “Тебе разве не любопытно? – всякий раз повторяла Бекка, когда он спрашивал ее, зачем она читает то или это. – Узнать о мире, о том, как он устроен? О людях и что ими движет?” Пожалуй, в чем-то Бекка была права. Любопытство, наверное, хорошая штука, не всегда оно убивает кошек. Но что движет людьми – невеликая тайна, разве нет? Алчность. Похоть. Гнев. Зависть. На этом бы можно и кончить. Любовь? Некоторые утверждают, будто она движет миром, но Реймер в это не верил. Чаще всего выясняется, что под любовь маскируется одно из этих чувств – или сразу несколько. Даже если она и есть, вряд ли так уж важна.
– Но и это сошло бы Карлу с рук, – продолжал Гас, – если бы кто-то в подвале не закурил сигарету, а спичку не выбросил в сток.
– Газовая полость? – угадал Джером, настолько же опережая события, насколько Реймер от них отставал.
– Бах! – ответил Гас, надув щеки. – Наверное, это урок. Первая глупость прокатит и, может, даже вторая, но третья навлечет на тебя гнев Божий. – И Гас воззрился на Реймера, точно на телесное воплощение сформулированного принципа.
Запах вдруг стал совершенно невыносим.
– Прошу прощения, я сейчас.
Реймер направился прочь. Поблизости громоздилась подходящая груда обломков, в нее-то он и наблевал неистово, уперев руки в колени, и не желал выпрямляться, покуда дурнота не миновала. Все, даже парни из энергетической компании, с удовольствием распекавшие Карла Робака, замерли и уставились на блюющего Реймера. Интересно, из-за чего меня стошнило, подумал он, из-за вони или жары – а может, у меня сотрясение мозга? Неплохо бы это знать, но выяснять слишком уж хлопотно. Любопытство вновь не одержало верх.
Наконец Реймер выпрямился, и Миллер, отогнавший зевак на противоположную сторону улицы, вернулся на прежнее место и снова бесцельно надзирал за тем, как швыряют кирпичи в кузов.
Реймер подошел и окликнул его:
– Миллер!
– Я сделал, как вы сказали, шеф, – ответил тот и указал на людей, которых от греха подальше отвел в сторонку.
– Верно, – согласился Реймер. – Но посмотрите. – Зеваки, которых Миллер отогнал, стояли, где он их оставил, зато на прежнем месте собрался пяток новых.