Дураки
Шрифт:
— Так. А дальше что?
— По бухгалтерии спирт как быпоменяем на картофель...
Вовуля в «Артефакте» управлял бухгалтерией. Миша Гляк его консультировал.
— Зачем нам картофель?
— Картошку мы как быскормим скоту, то есть спишем!Останется полторы тонны неучтенки.
— Пойдет на затраты, — компетентно подтвердил Гляк. — Уменьшит прибыль, сократит налоги.
— Разведем пополам — вторым голосом вел партию Вовуля, — получим три тысячи литров, шесть тысяч бутылок. Да за них всю вашу деревню можно
Масштаб их цинизма Дудинскаса потряс. Но с другой стороны... Победителей не судят, а очень хотелось победить.
— Вы, блин, берете на себя верхние этажи, — потирал руки Вовуля. — Я со своими снабженцами подгребаю внизу.
Кроме бухгалтерии, Вовуля руководил отделом снабжения.
Ну и понеслось...
Принцип американского фермера Гарста «на новую технику денег не жалеть» Дудинскасу, журналисту, был известен. Да какие там деньги! Все даром. На сто тысяч, вырученные от продажи одной небольшой книжки, купили два трактора, четыре грузовых автомашины, еще плуги, косилки и два комбайна в придачу (один картофелеуборочный). Тонна цемента стоила двадцать семь рублей, а кирпич «доставали» по восемь копеек за штуку...
Проложили в Дубинки телефонный кабель (бухта кабеля — канистра спирта), подключили телефоны (по бутылке за аппарат). Провели новую электролинию — свет в деревне и раньше был, но в дождь лампочки горели вполнакала, а телевизор и вовсе не работал. Проехать в распутицу сюда можно было только на тракторе, пришлось отсыпать дороги. На субботу-воскресенье нанимали десятки самосвалов. Рассчитывались с водителями все той же «артефактовкой», разумеется, после того, как машины ставились в парк, — Дудинскас строго наказал Вовуле за этим следить. Тем более что сам Вовуля «этого зелья» на дух не выносил. Вовуля, купив новую шляпу, вообще теперь пил только коньяк.
Построили добротный хлев, когда-то Виктор Евгеньевич писал про навозное содержание скота— это если навоз с бетонного пола по рельсам выгребают бульдозером без всяких транспортеров. Просто, надежно и дешево. Бетон — спирт, рельсы — спирт. Хотя крыша под снегом чуть не рухнула, так как строили без проекта.
Азарт неописуемый. Все сами, все свое... Дудинскас дорвался: раньше только писал про передовые хозяйства, теперь сам хозяин. Быстрее, быстрее, пока не началось.Виктор Евгеньевич не знал, что именно,но понимал, что вот-вот начнется...
У Вовули между тем обнаружилось несколько недостатков.
Во-первых, он никогда вовремя не приходил на работу. На язвительные замечания Дудинскаса с апломбом возражал: «Казарменный режим и живое дело несовместимы».
Сам Виктор Евгеньевич за всю жизнь ни разу на работу не опаздывал. Сейчас он вскакивал по утрам от первой же мысли о Дубинках, как от электрического разряда, и несся на вокзал — проводить планерку и отправлять автобус со строителями, потом ни свет ни заря появлялся в офисе, никогда и не зная толком, во сколько у них начинается рабочий день. Отсутствие на рабочем месте коммерческого директора его удивляло, как если бы мальчик отказался от похода в цирк, и обижало, как если бы девушка не пришла на свидание.
Вторым Вовулиным недостатком была его уверенность, что он разбирается в финансах и (что еще хуже) умеетторговать.
Дудинскас
В результате уже первые бабки, точнее, половину всех денег, так лихо заработанных Дудинскасом, его коммерческий директор еще более лихо «прокрутил», сразу получив в «Артефакте» прозвище Вова-Лопух.
Сначала Владимир Алексеевич конвертировал рубли, перечислив их в солиднуюмосковскую фирму, чтобы за полученную валюту купить в Польше партию кофе, а потом ее перепродать, разумеется с наваром. В итоге — ни навара, ни кофе, ни денег, ни «солидной» фирмы. Приехал Вовуля из Москвы расстроенный:
— Там, блин, даже мебели нет. Вахтер говорит, что все съехали. Похоже, что нас кинули.
Словечко новое, московское, Дудинскас его уже слышал от Стрелякова. Это когда что-то обещают, потом водят за нос, а потом исчезают, обычно взяв аванс. Кидалвсех видов через его кабинет прошло к тому времени десятка два.
...Приходит солидный человек с переносным радиотелефоном размером с небольшой телевизор, ставит его в угол, извиняется, что ему будут звонить. Ему и звонят. Раза три. Просит прощения, что он ненадолго, потому что ему на совещание в Совмин, просит быть конкретным, сообщает, что у него двести «штыков» строителей, что он готов строить Дубинки по госрасценкам, что прибыль ему не нужна, а за счет прибыли он намерен создать общую с Виктором Евгеньевичем строительную базу, на которую он тоже не претендует, потому что он человек дела.И ничего, кроме успеха их общегодела, ему не нужно...
Уяснив до конца, что он теперь человек общего дела,Дудинскас прерывает беседу:
— Значит, так. Сколько, говорите, у нас «штыков»?
— Двести, — отвечает тот из угла, прикрывая ладонью трубку, потому что ему снова звонят, — двести двадцать, если быть точным.
— Так вот, — продолжает Виктор Евгеньевич, терпеливо дождавшись, когда гость переговорит по своему «портативному» радиотелефону, — в понедельник утром два ваших каменщика начинают выводить у нас угол свинарника. Фундамент уже готов. В понедельник в полдень мы встречаемся на объекте, смотрим их работу и заканчиваем наш разговор. Заранее предупреждаю, если угол получится, я на все согласен.
Обиженно надув губы, посетитель уходит.
И больше они не видятся никогда. Причем это лучший вариант, так как в худшем Дудинскас берет его на работу и гробит на него два-три месяца жизни, чтобы потом с облегчением расстаться.
Довольно долго его занимал вопрос: зачем им все это надо?
Ответ подсказал Миша Гляк.
— А пообщаться?
Дудинскас ему поверил сразу, потому что за консультации денег Мишка не брал — консультировал, видимо, тоже из желания пообщаться.