Два миллиона (сборник)

Шапурко Сергей Александрович

– Вы, любезный, как с Луны упали. Таджики там, молдаване и граждане других, ныне независимых государств.

Иван протиснулся к небольшому возвышению, с которого только что сошел предыдущий оратор, закончивший свою речь.

– Товарищи, а можно мне сказать?

– В принципе, конечно, можно. Но регламент… Видите ли, – замялся один из руководителей партии. – А вы являетесь членом партии?

Иван взобрался на постамент.

– Состою ли я в партии? А ты на руки мои посмотри! Видишь? Вот они, мои партийные билеты! Сам я, товарищи, не местный. Приехал

с юга. Двадцать пять лет отработал на судоремонтном заводе. Как отслужил армию, так и пошел на завод. Сначала учеником бегал, потом разряд дали. Теперь вот пятый имею. Что хотел сказать… Случилась со мной беда – потерялись тали. Я на минутку отошел, вернулся, а их нет. Так вот, директор на меня все это повесил, еще и премии лишил. Я вот вас спрашиваю: где справедливость, рисберма ее забери?

– И не будет справедливости, пока непорядочные люди руководят нами! – крикнул мужчина с капитанской бородкой.

– А где их взять порядочных? – язвительно заметил парень с серьгой.

– Рабочего человека выдвигать надо! – крикнула полная пенсионерка. Она в далекой молодости проработала два месяца уборщицей и на этом основании причисляла себя к рабочему классу.

– Правильно! Дорогу рабочему, дорогу труженику! Это и есть задача нашей партии, – подскочил к Гайкину один из членов Центрального Совета.

– А почему у нас тогда председатель партии – бывший банкир?! – крикнул молодой человек с серьгой.

– Точно! Надо рабочего избрать, а то, что это за «рабочая» партия?! Рабочий нужен! Рабочего! – бушевал, еще четверть часа назад спокойный, народ.

– А где его взять-то? – растерялся член Совета, – не таджика же избирать…

– Зачем таджика. Вот вам настоящий рабочий, прямо, так сказать, от станка. Еще и капиталистами обиженный, – заявил «капитанская борода».

– Но… но он не член нашей партии, – попытался выкрутиться представитель Совета.

– Ничего. Вот прямо сейчас его и примем. Кто «за», товарищи?… Единогласно! Теперь, кто за то, чтобы товарищ… как ваша фамилия?… Гайкин был председателем нашей партии?… Единогласно! Поздравляю вас, товарищ Гайкин! – зверствовал «капитанская борода».

У слесаря от столь резкого поворота в судьбе слегка закружилась голова.

– А, это… Что же теперь? – проговорил он, удивленно пожимая своими богатырскими плечами.

– Как что? Руководи нами!

К растерявшемуся Ивану придвинулся вплотную партийный функционер и сказал:

– Госпо… простите, товарищ Гавкин… Как?… простите, Гайкин, прошу вас пройти в штаб нашей партии.

– Давай, Гайкин, действуй! Мы – за тебя! Бей буржуев! Дави олигархов! – народ со всех сторон обступил нового председателя и выкрикивал одобрения. Некоторые, наиболее эмоциональные, хлопали его по плечу и порывались подбрасывать нового лидера в воздух.

– Хорошо, товарищи! Буду стараться! А там уж как получится, – смущенно отвечал слесарь.

Через полчаса он сидел в кожаном кресле в штаб-квартире Рабочей Партии Прогресса.

Функционер вводил его в курс дела.

«Может быть, так оно еще и лучше», – думал он, дивясь

Гайкинской дремучести.

Глава 15

Иван маялся. Ему было тяжело. У дяди Хохотова он только ночевал, все остальное время проводил в штаб-квартире РПП. Новые обязанности угнетали его, поскольку к бумажной работе он был непривычен, а политическую борьбу, из-за ее коварства и подлости, так и вообще ненавидел. Но работать было надо – на носу были выборы, а народ, как он думал, на него надеялся.

Неделя, проведенная на ответственном посту, сильно изменила Гайкина. Лицо его исхудало, со щек ушел румянец. Он был гладко выбрит, волосы коротко острижены. Слов на букву «р» из орфографического словаря он больше не употреблял. Из глаз ушла провинциальная затейливость, и появилось некоторое подобие осмысленности.

Выборы, как уже было сказано, приближались. Штаб – квартира, в данный период, вполне напоминала Смольный в 17-м году. Активисты толпами ходили по комнатам, требуя инструкций и прокламаций. Телефоны звонили все одновременно и непрерывно. Какие-то делегаты из каких-то дальних округов путались под ногами и мешали работать. Почтальон приносил мешки официальных писем.

У Ивана от всей этой кутерьмы жутко болела голова. Он позвал секретаршу.

– Галина Викторовна, сделайте мне, пожалуйста, чаю. И, это… Может быть, у вас есть какая-нибудь таблетка от головы?

– От головной боли? – надменно переспросила помощница, – Конечно, Иван Иванович. И чай сейчас будет. Да, вот еще что. Сантехник, которого мы вызывали, так и не явился. А трубы в туалете продолжают течь.

– Трубы текут? А почему раньше… Хорошо, я сам посмотрю.

– Иван Иванович, вы же…

– Спасибо, Галина, вы свободны.

Гайкин достал свой потрепанный рюкзак, развязал его и нашел плоскогубцы, моток проволоки, кусок резины, ножницы и разводной ключ.

В туалетной комнате для него нашлось много дела. Разложив инструмент на полу, он перекрыл воду и приступил к ремонту. Сердце слесаря пело! Меняя прокладки, затягивая гайки и контргайки, прочищая засоры и доводя работу кранов и сливов до идеала, он жил, жил своей настоящей жизнью!

После того, как водяная система была восстановлена, настало время розеток и выключателей. Затем были отрегулированы дверные замки и оконные щеколды. Не забыты были и кондиционеры: до лета было рукой подать – надо было произвести пробные пуски и сделать мелкий ремонт.

Когда представители избирательной комиссии, объезжающие штабы партий, участвующих в выборах, зашли в РПП и спросили председателя, им указали на крупного человека в перепачканной робе.

– Простите, а где ваш кандидат? Где Иван Иванович Гайкин?

Иван вытер рукавом рабочей куртки пот на лице, положил разводной ключ в карман и подошел к проверяющим.

– Это я.

– Мы – из Центризбиркома. Следим за ходом подготовки к выборам. Есть ли у вас какие-нибудь проблемы?

– Шайбы Гровера нужны… Ой, простите! Нет, вы знаете, все идет нормально.