Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
К сожалению, идеальной жизни никогда не бывает. Грации и музы Афин никак не могли спасти РСФСР от гражданской войны. После подписания Брестского мира началась иностранная интервенция. Белорусская Рада совместно с корпусом польских легионеров в ночь с 19 на 20 февраля 1918 года заняла Минск и открыла его для немецких войск. С разрешения немецкого командования Белорусская Рада создала Правительство Белорусской Народной Республики и в начале марта, аннулировав декреты советской власти, объявила об отделении Беларуси от России.
Расправившись со всеми бытовыми проблемами переезда, наконец,
За большим овальным столом собрались все, кроме наркомвоенмора. Так как правила коммуны нужно было соблюдать и не приниматься за еду, пока не прибудут все, поговорка «семеро одного не ждут» теряла свою потребность.
– Ну-с, что у нас на сегодня? – нараспев проговорил Троцкий с живым блеском в голубых глазах. Он упругой походкой вошёл в зал и сел за стол, с энергией потирая ладони.
Товарищи смерили его мстительным взглядом и, не проронив ни слова, наконец, взялись за приборы и начали свою трапезу.
– На твоём месте я бы приубавил своё веселье, – холодно заметил Свердлов. Троцкий вопросительно поднял брови.
– А что случилось?
– Ленин, – коротко бросил Свердлов, откусывая небольшой кусок мяса.
– Что – Ленин? – не понял Лев.
– Не в своей тарелке Ленин, – пояснил Коба, грубо разламывая ломоть хлеба. Троцкий хмыкнул, осматривая высокомерным взглядом грузина, а затем, взяв в руку вилку, покрутил её при свете ламп.
– По твою душу, наверное, Коба? Снова что-то натворил.
– Да нет. Сегодня утром звонил Зиновьев и сообщил о том, что Каменева арестовали на Аландских островах. Финская власть выдвинула ультиматум, что освободит Льва Борисовича только в обмен арестованных финнов. Кажется, интервенцией занимаешься ты, поэтому, скорее, по твою душу.
Троцкий облизнул губы, не ответив грузину, повязал на шее салфетку и, положив в тарелку с двуглавыми орлами сладкий перец, начал усиленно резать его. Члены ЦК переглянулись, Алексей Рыков – нарком внутренних дел, спросил:
– Неужели тебя никак не заботит арест Каменева? Вроде, ты его шурин, а значит, родственники как-никак.
– Он Олин муж – её родственник, а не мой, – отрезал Троцкий. – Лев должен был понимать, что в период обострения Гражданской нужно быть осторожнее, а раз опустил подобную оплошность – пускай отдувается, – вновь воцарилось молчание. Напряжённую обстановку стоило разрядить, поэтому наркомвоенмор приподнято сказал: – Кстати, товарищи, я один заметил этих «прелестных» орлов на тарелках? Восхитительно, не правда ли?
– Действительно, – поддержал Луначарский, поедавший капустный салат. – ЦК пролетарской партии использует в качестве посуды царскую символику. Настоящая диктатура пролетариата назревает!
Члены центрального комитета в одобрении засмеялись. За что любили Луначарского – он при помощи идеологии мог поднять настроение кому угодно. Все, кроме сосредоточенного Свердлова, мигом забыли про арест товарища и
– А вот как, по-вашему? – спросил Коля Бухарин, который был истинным интернационалистом и знатоком идеологии. После Бреста он смог помириться с Лениным и снова занять должность главного редактора «Правды». – Если бы русский народ можно было бы обособить до нации, то каким бы главным качеством он обладал?
Вопрос работникам Политбюро, также, не смотря на интернационализм, понравился, и за столом началось активное обсуждение. Троцкий расплылся в довольной улыбке, какой мог бы обладать только мартовский кот – принято было считать, что именно он знает русский народ как никто другой – иначе бы он не смог стать для них излюбленным оратором. Лев дождался, когда товарищи угомоняться, и, картинно растягивая слова, ответил:
– Так называемая великая тайна загадочной русской души, – произнёс он с наигранным благоговением, – заключена в следующих факторах: широта территорий, разнообразие климата и так далее. Философ Бердяев остроумно заметил, что русскому человеку свойственна безграничная бытовая свобода. Неоглядная ширь русской равнины с ее безбрежной тоской мало совмещается с так называемыми удобствами жизни. Зато эти удобства легко совмещаются, например, с голландскими аккуратными дамбами или швейцарским прудиком с лебедями. Но ведь Швейцария, не в обиду будь швейцарцам сказано, в сравнении с Россией-океаном – всего лишь лужа…
Смех членов ЦК раскатывался по всему залу, набирая диапазон. Выражение голоса Льва было очень забавно-буржуйским, а то, как он подкатил глаза, не могло не вызывать улыбки.
– …так вот, особенность русской души заключается в характере восприятия действительности и определяется зарядом территории в соответствии с планетарной функцией, и описанными выше мандалами Мира…
– В халяве, – вдруг перебил торжественную речь Коба фамильярной вставкой. Троцкий замолчал, смех мгновенно прекратился.
– В чём, в чём? – переспросил Лев, сощурив глаза.
– Особенность русской души заключается в любви к халяве, – повторил Коба, дожёвывая пищу. – Это главная её особенность и слабость, благодаря которой русский народ можно покорить. ” Бесплатный сыр” сплочает, устрашает и дарит уважение. Вот и всё...
– Лев зато как распинался! – Сквозь хохот проговорил Бухарин.
– А Коба-то верно сказал. И слово-то, какое подобрал, хе, я такое и не слышал даже, – Луначарский не поленился вынуть из кармана блокнот с карандашом и аккуратно вывести на странице большими буквами слово « халява ».
– Зато товарищ Троцкий знает, правда, Лев Давидыч? – с наглой улыбкой спросил Коба. Троцкий побагровел и бросил на грузина испепеляющий взгляд, но довольно быстро отошёл, подумав про себя, что спорить с таким большевиком, как Сталин – глупо и не достойно. – Чайку не подлить?
– А подлей!
За шумом во время завтрака, большевики не сразу заметили, что в зал вошёл высокий человек в длинной до пола шинели и в фуражке, надвинутой прямо на изумрудно-зелёные глаза. Члены ЦК также сидели в верхней одежде, потому что с отоплением в Кремле возникли проблемы – Политбюро не голодало, но мёрзло.