Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Что случилось? – спросила подругу Дементьева. – Нас правые смещают?
– Какие там правые, – нервно отмахнулась Катя. – Там Заславский негодует! Проблемы какие-то с Питером возникли! Туда из Свердловской области переводят лицо, я забыла имя, но это лицо очень важно для шефа!
– Не тараторь, я ничего не понимаю. Какое лицо?
– Сейчас сама узнаешь! – Катя толкнула её вперед к дверям, и сама вошла следом за ней. Миша, так как он не являлся членом партии, решил, что будет лучше не вмешиваться в вопросы политики, и Орлов остался возле входа.
– Леттерс, ты кого-то ждёшь?
Миша
– Чего молчишь, я говорю, ждёшь кого-то?! – повторился вопрос. Гришка Муравьёв фамильярно сжал в крепких объятиях бедного Мишу. – У нас собрание чрезвычайное! А ну, пошли!
Оправданий Орлов придумать не успел, его мгновенно затащили в зал заседания. У Миши аж глаза заслезились – подобные помещения он видел в телефильмах о богатых американских корпорациях – всё светлое, блестящее, просторное, но в тоже время уютное.
– …А в Питере с агитацией проблем нет, потому что агитации нет вообще! Партийную структуру в городе встряхнуть некому, и я только сейчас узнаю о том, что штаб на грани закрытия! – негодовал глава партии. – Кроме того, ха-ха, все наверняка уже слышали о новой новостной утке, за которую активно взялись СМИ.
– Вы какую утку имеете в виду? – уточнил Савицкий, просматривая новостную ленту на планшете. – Покушение на создателя МММ вчера вечером?
– А что, неужели его нашли? – вдруг спросила Катя. – Он же скрывался… как же его звали?
– Вроде Мавроди.
– Да-да, Мавроди Сергей Пантелеевич, – подтвердил Савицкий. – Но я считаю, что это такой рекламный ход накануне МММ-2017.
– Потом обсудите своего Мавроди, – оборвал их шеф. – Я про мага-предсказателя.
– Я слышала, по радио сегодня о нём говорили, – задумалась Виктория. – Но я не понимаю, причём здесь наша партия?
– А что ты конкретно о нём слышала? – вдруг поинтересовался шеф.
– Буквально воспроизвести не могу, но то, что этот самый Заика разбил десяток машин на автостраде Екатеринбурга – точно.
– А про сами предсказания ничего не говорили?
– Нет, – Виктория подозрительно посмотрела на шефа. – Вы что бы ему поверили? Обычный сумасшедший. Спустился с Уральских гор, вот теперь бегает по городу. Говорили о том, что его арестовали, а какова его судьба – неизвестно.
– Да, только этот сумасшедший, как ты говоришь, кричал: «России грядёт повторение истории. Революция, революция, непрерывная, к власти придут дьяволы, побойтесь Бога, люди. Предотвратите, ключ к Аду и к свободе у моря…», и так далее.
– Пять лет назад конец света предсказывали, – парировал Вульф. – Я принципиально не верю в такую чушь, как «побойтесь бога».
– Вот-вот, ну а как объяснить «синий Сатана?» Это никто просто так не придумает, в народном фольклоре Сатана красный чёрт с рожками, в крайнем случае – чёрный человек, но никак не синий. Сам Джек в народе совсем не популярен, а в узких кругах о нём легенды слагают.
– Точнее, о цвете его волос, – усмехнулся Муравьёв.
– Совсем не о цвете волос, – возразил шеф. – Поверь, то, о чём про него рассказывают, затмевает всю его синеву. Я не буду вдаваться в подробности, пророк не понравился власти, они за него взялись: сделали клоуном и психом в СМИ, не оглашают предсказания, а сами переводят
В зале образовалась тишина. Активистов и добровольцев не было, потому что никому не хотелось тратить своё время на полоумного придурка. К тому же, насильное восприпятствие осуждённого или арестованного каралось Уголовным Кодексом. Шеф это понимал, поэтому добавил:
– За счёт партии.
– А повторите ещё раз, пожалуйста, – вдруг попросила Виктория. Миша прикусил язык, неужели…
– Задание повторить?
– Нет, пророчество. Со слов «Предотвратите…».
– «Ключ к Аду и к свободе у моря на северном архипелаге у лучезарной дельты». У нас море и острова на севере только на «Новой Земле». Туда никто добровольно не поедет.
– Ясно, – резко сказала Виктория и храбро заявила: – Мы с Леттерсом готовы ехать в Петербург.
– НЕТ! ЕДЬ ОДНА, Я НЕ ЛЕТТЕРС, Я ОРЛОВ, Я НЕ ХОЧУ, ПОЧЕМУ МЕНЯ НИКТО НЕ СПРАШИВАЕТ, А ВЕЧНО СТАВЯТ ПЕРЕД ФАКТОМ?! – хотел было крикнуть Миша, но в последний момент передумал, и лишь тихо про себя заскулил.
– Виктория Павловна, активист вы наш, у вас и так график плотный, куда вам ещё в Питер? – возразил Заславский. – Я вообще-то рассчитывал на Муравьёва, которому делать нечего. Вот что, если вы железно решились, переубеждать тебя не буду, но возьмите с собой и Гришку.
– А трое это разве немного? – попытался оправдаться Григорий. – Тория прекрасно справится.
– Нет, Гриш, ведь ты же говорил, что ни разу не был в Питере. Заодно и посмотришь. Всё, вопрос решили, можете быть свободным, а вы трое – собирайтесь, вечером у вас уже поезд.
Виктория была, наверное, единственной, кого вдохновила эта новость. Миша был зол на неё, а Грише было просто грустно.
– Ты нафига сказала? – набросился Орлов при выходе на Викторию. – Зачем нам Питер? А как же я?
– Амнистия, дурак, – шикнула на него Дементьева. – Тебя не задержат на контроле. Есть дело поважнее всего этого. Гораздо важнее! У меня появились кое-какие догадки и мне необходимо их развеять! Вот только найду, с кем Шелдона оставить и на два часа в институт смотаюсь, соберу вещи, а ты – жди меня здесь...
...Пора вершить революцию!
24 октября 1917 г.
Последние сны окончательно развеяны. Теперь никто без посторонних мыслей спокойно не заснёт. Это был последний шанс: либо пан, либо пропал – третьего, как и выбора, не дано. Покинуть игру добровольно уже не мог никто [пуля в лоб не считается добровольным вариантом]. Так всё действительно было серьёзно или мы просто впадаем в крайность, а на самом деле было иначе: обычный спектакль, где роли распределены, и все без репетиций знали свой выход и свои слова? Нет, репетиция как раз была – в июле, и все прошлые провалы были запланированы кем-то свыше. Знак вопроса… Если нет, то рискнули бы они ослушаться трезвым опасениям паникёров? Ну, а если да – то кем? Богом? Мы знать того не можем, а судить об этом – тем более. Но думать-то нам никто не может запретить, мы можем размышлять в своей голове о чём угодно, не боясь ни страха, ни ответственности!