Двадцать восемь дней
Шрифт:
— Гарольд, — крикнул я в пустоту.
Никто не отвечал, и я закатил глаза. Хотя его вполне можно было понять. Я всегда чувствовал ноющую утрату, когда собирался уезжать от Эль. Но в случае ХарМэри было неизвестно, встретятся ли они снова. А значит его боль была сильней моей. Я решил подняться на второй этаж. Дверь в спальню была заперта и, интуитивно направившись туда, я открыл ее. Мои глаза расширились, когда я увидел Гарри, сидящего на полу, и разбитую вдребезги бутылку коньяка. Точнее не бутылку, а миллиарды осколков. Гарри сидел как труп, облокотившись спиной о стену. Я с грохотом толкнул дверь так, что она ударилась.
— Какого хрена, Хазз?! —
Глаза Гарри были налиты кровью. Я мог с точностью сказать, что он абсолютно разбит. Возможно, несколько минут назад он плакал. Он уставился на меня остекленелым выражением лица с какой-то безумной усмешкой, едва заметной и кажущейся такой устрашающей. Еще две пустые, но целые бутылки стояли справа от его руки. По телевизору шло какое-то дебильное ток-шоу. Я отключил его.
— Что… — я хотел спросить, что за черт творится тут, но остановил себя.
Гарри выглядел так, словно был с другого мира. Его глаза смотрели куда-то сквозь. Он не повернул головы, когда я подошел ближе, и вообще казалось, что он не слышит меня. Мое сердце упало вниз, когда я начал предполагать, что случилось. Ком в горле не хотел глотаться.
— Что случилось?
Присев на кровать, я выдвинулся вперед и положил локти на колени.
— Гарри, — я потряс его за плечо.
И он посмотрел на меня мертвыми глазами.
— Луи.
Я молчал, ожидая, что он скажет что-то еще.
— Смешно, правда?
Что за хрень он несет?
— А ее, может, больше и нет вовсе.
Гарри взял бутылку и бросил ее в противоположную стену прежде, чем я успел его остановить. Оглушающий звук эхом отдался в моих бедных ушах.
— Какая ирония судьбы, а! — громко выкрикнул он. — Ты не думал, Луи, как иногда бывает? Прикольно, да?
— Я, блять, нихрена не понимаю, о чем ты говоришь.
Незаметно для самого себя я повысил голос.
— Смерть — штука такая за…
Гарри продолжал что-то говорить, но у меня остановилось дыхание. Смерть. Что он имел в виду?
— Почему… Почему ты сказал смерть? — я перебил его длительные речи и не мог ничего поделать со своим заиканием.
Мой одногруппник взял бутылку, кидая ее в меня, но промазываясь из-за своей нетрезвости.
— Потому что она, блять, умерла! Где твой мозг?! — его голос был громким, полным безумства.
Но эта боль в его интонации была пугающей. Мне казалось, что Гарри впал в расстройство и уже сходил с ума. Но, возможно, причиной такого неадекватного поведения был алкоголь. Кто умерла? Первое имя, которое пришло мне на ум, заставило меня вздрогнуть. Мэри не могла умереть. Ком в горле начинал душить меня, и я уже не мог произнести ни слова. Я посмотрел на Гарри. Он закрыл глаза ладонями, издавая какой-то странный, болезненный свист. Я не стал спрашивать, как это произошло. Это было бесполезно. Поэтому я зашел в интернет. И первая новость, которая всплыла, была новость об авиакатастрофе сегодняшним утром. У меня внутри всё опустилось. Я мигом спустился на первый этаж, так как помнил, что у него на журнальном столике всегда стоял свежий ежегодный справочник, поэтому, только завидев толстую книгу, я стал обзванивать все больницы, службы спасения и стационары подряд. Когда я наткнулся на госпиталь, куда отвезли всех пострадавших в крушении самолета, я понял, что мой пульс участился еще сильней.
— Имя пострадавшего.
— М-Мэри Адденс, — я заикался, прикладывая кулак ко рту.
Гарри не звонил никуда, я был уверен. Но я не винил его, потому
— Мне очень жаль, сэр.
Женский голос выдержал паузу, и мир в глазах стал темнеть. Мое дыхание остановилось на выдохе. Мозг просто не давал сигнал на вдох.
— Мари Адденс скончалась в больнице. Около часа назад.
У меня затряслись руки, я едва мог держать телефон.
— Примите мои соболезнования. Если вы являетесь родств…
Гаджет выпал на пол. И я застыл в бездвижном положении. Холодный пот выступил на лбу. Я не раз в своей жизни бывал на похоронах. Мои родственники, двое друзей. Один — от наркотической зависимости, другой — в аварии прошлым летом. Я всегда думал, как это: был человек, смеялся с тобой, обсуждал с тобой твои и свои проблемы, плакал, чувствовал, и в одно мгновенье ничего не стало.
Теперь еще одна подруга — в авиакатастрофе этим летом.
Мне хотелось прокричаться, но я взял себя в руки. Неожиданно мне вспомнилось, что я пришел сюда не для того, чтобы просидеть в гостиной. Встав и собравшись с мыслями, я поднялся вверх по лестнице. Гарри так и сидел на полу с открытыми, но невидящими глазами. Казалось, что он совершенно не моргает. Я не знал, что сказать. Ему не нужны были мои слова. И тем более я не собирался говорить ему ничего. Он уже знал это.
— Гарри.
Потянув его за предплечье, я хотел усадить его на кровать и убрать осколки. От меня ведь должен был быть хоть какой-то прок? Мне не составило труда перевалить его на кровать, потому что он абсолютно не сопротивлялся. Он был «труп». И я не знал, кто был мертвее сейчас, Мэри или он. Оторвав лист из первого попавшегося журнала, я собрал на него осколки от двух только что разбитых бутылок. Самая первая разбившаяся бутылка отняла больше всего времени, потому что там был разлит еще и какой-то алкогольный напиток. Либо ром, либо коньяк. Когда я выбросил осколки и протер пол, я снова вернулся в спальню. Гарри не сдвинулся с той позы, в которой я его оставил. Его ноги свисали вниз, а глаза были устремлены в потолок.
Он не говорил ни слова.
Он не моргал.
Он не двигался.
И я знал почему.
Его не было здесь.
========== Глава 62. ==========
POV.Harry
Кажется, на дворе был ноябрь. Снег лежал уже по самую лодыжку, и жуткий холод окутывал тебя с головой, стоило только выйти за порог. Люди готовились ко дню Красного мака, оплакивая ветеранов войны, и даже к Рождеству, хотя до него еще было больше месяца.
Я лежал на кровати. Я делал это каждый день с конца июля. Но как ни странно, мне ни чуть не надоедало. Дни летели незаметно, я даже не знал, какое было число. Кто-то вечно приходил ко мне, пытаясь чем-то увлечь. Кто-то готовил мне еду. Кто-то убирал дом. Мне казалось, я видел Стэйси Макколин, маму, Луи, Джемму, даже Эда. Возможно, приходил кто-то еще, но я не помнил. Множество лиц я не пускал в дом, хотя они особенно и не старались. Слова поддержки, попытки поднять мне настроение, речи с соболезнованиями всплывали в моей памяти иногда, но я не мог разложить все по полочкам. Все голоса смешались в один в моей голове и повторяли одно и то же. Мэри больше нет. Кто-то приводил доказательство, исходя из речей служащих больниц. Кто-то утверждал, что никто не выжил. Кто-то говорил, что ей сейчас хорошо. Но слова пролетали мимо меня, и я никогда не прислушивался к ним.