Двадцать восемь дней

MarihuanA.S

========== Глава 59. ==========

Комментарий к Глава 59.

Поставьте песню, которую я отметила в начале главы. Мелодия, мотив и слова идеально подходят.

Lifehouse — From Where You Are

POV.Harry

Аэропорт — место для слез, смеха и смеха сквозь слезы, как бы иронично не звучало. Люди приезжают обратно, спустя долгое время, и их встречают люди, которые ждали их. Или они прилетают впервые, удивляясь и восхищаясь всем, что попадается на глаза. А еще это место, откуда люди уезжают, забирая с собой всё, что ты дал им. Просто в один день пакуют вещи, покупают билет, собирают осколки твоих чувств, садятся в самолет и улетают.

Я стоял среди толпы людей, которые ходили вокруг и озирались на меня. Они смотрели, думая, когда можно снова попытаться наброситься на меня, попросить автограф или фотографию. Но я даже не замечал их присутствия. Эти люди принимали меня за экспонат в музее, который можно ослеплять вспышками фотоаппаратов. Их совершенно не волновало мое настроение или желание.

Они просто хотели фото и чтобы я что-нибудь начиркал на их листочках или вещах. Мои глаза были всё еще на той двери, которая открывалась и закрывалась автоматически, как только люди проходили паспортный контроль. Мэри пропала в этих дверях. Я стоял полчаса. Час. Два. Словно зомбированный, я не сводил глаз, хотя там прошло уже множество людей. Там мог пройти кто угодно из этого аэропорта, кроме меня. Наверное, осознание, что ее теперь нет рядом, не до конца до меня дошло, поэтому я наконец развернулся и спокойно направился к выходу. Кто-то выкрикивал мое имя, и я всякий раз оглядывался в надежде, что она выбежит из этих дверей и останется в этом городе со мной. Но только когда мои глаза встречались с людьми, звавшими меня, я понимал, что не было ни единого голоса, похожего на ее. Самолет уже давно должен был взлететь. А толпа за мной все увеличивалась. Они шли, тесно прижимаясь ко мне со всех сторон и делая фотографии фронтальной камерой. Не думаю, что там получилось хоть одно удачное фото, потому что я не собирался смотреть в объектив, улыбаться или что там они еще просили меня сделать. Несколько человек обозвали меня нехорошими словами, и возможно я бы расстроился в другой ситуации, но тогда я понял одно: люди не хотят знать тебя настоящего, они хотят тебя улыбчивого, веселого и всегда готового услужить, однако им самим абсолютно наплевать, в каком ты состоянии и что у тебя на душе. В тот момент я пожалел, действительно пожалел, что не взял с собой охранника. Тогда бы у меня была отговорка, почему их не подпустили ко мне. Но в этот раз я сам расталкивал людей, очищая себе путь на улицу. В итоге, к парковке за мной шагало уже не так много народу. Около пяти или шести человек. Сев в салон и закрыв дверь машины, я почувствовал огромное облегчение, положил локти на руль и опустил голову. Мне тоже следовало бы поехать домой, собрать свои вещи и готовиться к полету в Австралию. У нас был небольшой перерыв, но это не значило, что тур закончился. Поэтому я просидел размышляя пару минут, а затем вытащил телефон. В этот же момент что-то мелкое с едва слышным звоном вывалилось из кармана. Я попытался сосредоточить взгляд на темном полу автомобиля.

— Блять, — слетело с моих губ, как только я понял, что это было.

Поблескивающая цепочка появилась в моем поле зрения, и я поднял ее.

— Блять! — я крикнул это так громко, как мог, ударяя по рулю.

Не знаю, когда я прекратил истерику, но к тому времени я точно выдохся. Мое дыхание сбилось. Где-то в глубине у меня всё ныло. Намотав цепочку с подвеской на пальцы, я потер ими переносицу. Это так странно, что я не знал, как мне воспринимать мир теперь. Все, что двигалось и не двигалось, раздражало меня. Я посмотрел на подвеску в моих руках, и зверский крик вырвался из моего горла.

За что мне это всё?

Я принялся снова ударять по рулю в каких-то конвульсиях, тем самым привлекая внимание к своей бедной машине, которая гудела всякий раз, как моя рука касалась руля. Пальцы запутались в волосах, сжимая голову между ладоней, и я снова громко прокричал в пустоту. Я кричал, но меня никто не слышал. Мне хотелось, чтобы она была здесь, рядом. Она бы услышала меня. Внезапно какой-то звук заставил меня замереть. Телефон, который я каким-то образом выбросил на пол, зазвонил. Бросившись к нему, я заметил имя своей сестры на экране и откинул его снова на пол, чтобы не попасть в пассажирское сиденье. Только чуть позже я осознал, что на пассажирском сиденье уже никого нет, и там не будет никто сидеть. Это заставило меня снова кричать, но безмолвно. Я просто открывал рот, крепко зажмуривая глаза и сжимая голову ладонями, а никакого звука не издавалось. В каком-то смысле мне не стоило настолько утрировать, но в душе у меня было какое-то плохое предчувствие. Несколько минут просидев в тишине, я успокоился и завел машину. Картинки в окнах стали меняться, и я слегка опустил стекла, впуская холодный воздух в салон. Спидометр показывал сто, потом сто пятьдесят, двести. Сила, с которой дул ветер, всё возростала. Я чувствовал, как уровень адреналина в крови поднимался и как увеличивалось мое чувство удовлетворения. Почти то же самое, как когда ты под кайфом. Твоя голова чиста, и ты не думаешь ни о чем, кроме этого момента. Чувство, будто ты сейчас взлетишь. Это чувство отрешенности от мира, потому что ты не хочешь в нем находиться. Я не заметил, как въехал в свой двор и как вышел из машины. Все действия были доведены до чистого автоматизма. Дверь в дом оказалась незапертой.

Неужели я так торопился избавиться и посадить ее в самолет, что забыл закрыть дверь?

В холле было светло, но цвета мебели, стен и пола казались мне холодными. Я прошел в спальню, которая была пустой. Не знаю, чем я был так удивлен тогда. Матрац слегка провалился под тяжестью моего тела, и меня охватила дрожь от того, насколько холодной и сырой была постель. Я

потянулся к пульту на прикроватной тумбе и, включив телевизор, подложил подушку под спину. По каналу шел фильм, в котором мужчина с женщиной вцепились в одни перчатки на подарок своим партнерам в канун Рождества. Я смотрел на них со стороны и невольно думал, что под конец они однозначно наплюют на свои половинки и сойдутся друг с другом. Мне казался этот фильм небылицей, хотя наша история с Мэри еще большая небылица. Возможно, она была права, и мы неисправны. Возможно, это просто один обрывок из наших жизней, который должен чему-то научить. Мне не хотелось думать об этом. Слегка спустившись, я положил голову на подушку. Я уставился на экран телевизора, на самом деле смотря сквозь него. Кровать была огромной. Слишком большой, чтобы на ней лежал один человек.

Насколько жалко я выгляжу сейчас?

Мне хотелось быть в другом месте, если ее нет со мной. Это было бы в какой-то мере волшебно, если бы Мэри сидела сейчас в кресле возле окна с собранными в нелепый пучок волосами и скрещенными лодыжками. Она бы смотрела в свой телефон и хихикала над сообщениями в твиттере или делала какое-то очередное задание из того учебного заведения, в котором должна была находиться, вместо времяпрепровождения со мной. Ее облик сформировался в моем воображении, ее смех звучал в моей голове, и я даже не заметил, как закрылись мои глаза и я медленно погрузился в сон.

***

Когда я проснулся, было уже три часа дня. Я проснулся сам, без всяких будильников или солнца, которое так любило будить меня по утрам. Телевизор играл и менял яркие картинки где-то на фоне моих мыслей. Я потер глаза, приподнимаясь в сидячее положение. Внезапно мой пульс участился, когда я понял, что ее цепочки нет в моих руках. Я мгновенно всполохнулся, подбрасывая вверх одеяла и подушки. Мне стало плохо от резкого движения, в глазах начало темнеть. Но я быстро пришел в себя и, прошагав к двери, заметил подвеску на ковре. Облегчение накрыло меня, и я бережно поднял украшение, присаживаясь на пол и опираясь спиной о кровать. Я сделал один глубокий вдох, засовывая подвеску снова в карман, и достал телефон, чтобы предупредить ребят о своей неспособности ехать куда-либо в ближайшее время. Конечно, я бы мог полететь к Мэри. Мог же? Но наверное, стоило дать ей свободы и не быть таким эгоистичным. Ведь то, что она была нужна мне, совсем не значило, что я был нужен ей. Однако когда я нажал на кнопку, экран телефона остался черным. Я выплюнул пару ругательств и направился к розетке, чтобы подключить телефон к зарядному устройству. Мне необходимо было устаканить нервы, поэтому, оставив гаджет на тумбе, я открыл окно в спальне нараспашку, впуская ледяной лондонский воздух, и спустился в кухню. Шум от шарканья моих ног мерещился и отдавался эхом в ушах. Я открыл буфет настежь и достал бутылку рома. Она уже год как валялась в этом шкафу, и я подумал, что пришла пора сделать с ней что-то. Я поднимался по лестнице, одновременно вливая в себя жгучую жидкость и кашляя. Давно я не пил ничего крепкого. Пнув дверь комнаты ногой, я вошел, и она тут же захлопнулась за моей спиной из-за сквозящего по дому ветра. Экран на моем телефоне загорелся, показывая, что аппарат зарядился уже на девять процентов, и я, подойдя ближе, решил включить его. После того, как он предложил мне ввести мой пароль, я зашел в контакты, собираясь предупредить группу о том, что не полечу в Сидней с ними. Неожиданно сверху всплыло маленькое окно от абонента, мысли о котором не покидали меня ни на минуту. Попытка сглотнуть неглотающийся ком в горле провалилась, и я нажал на сообщение, которое было отправлено более часа назад. Сердце выскакивало из моей грудной клетки. Я даже не дышал, пока читал эти строки:

Мне очень жаль, что я не успела сказать тебе это вживую. Сидя в самолете сейчас, я понимаю, что ты становишься от меня все дальше и дальше. Ты так далеко, что мне начинает казаться, будто тебя никогда и не существовало. Я надеюсь, что это не так. Не обещай писать мне или звонить. Лучше поклянись, что ты будешь помнить это. И я клянусь, что тоже никогда не забуду. Прости меня за всё. Я люблю тебя, Гарри

Минуту простояв, снова и снова перечитывая это, я чувствовал, как с меня спадает какой-то непомерный груз. Я только принялся печатать ей сообщение в ответ, как меня отвлек серьезный женский голос с телевизора.

— В эфире срочные новости.

На экране появилась девушка лет под тридцать в черном костюме. Ее речь была быстрой и раздражающей, поэтому я вернулся обратно к своему телефону, как вдруг мне послышалось слово «катастрофа». Я отложил гаджет.

— …поступила новость о крушении самолета, летевшего рейсом Лондон — Амстердам. На месте происшествия уже работают спасатели. Информации о выживших пока нет. К…

Я не слышал больше ничего. Бутылка вывалилась из моих рук, падая на паркет и разлетаясь в миллионы осколков.

========== Глава 60. ==========

Он любил ее глаза больше всего, что существовало в мире. Они мерещились ему во тьме и при свете дня.

Она любила его улыбку и не могла отвести взгляда, когда он дарил ей ее.

Он был огнем, она — льдом. И ему хотелось согреть ее.

Но она боялась, что он расплавит ее и испарит.

Он любил ее бунтарство и проявление характера.

Она ненавидела его безрассудство.

Он хотел прощать, но не мог.

Она не хотела прощать, но прощала.