Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
Шрифт:
Душевныя муки кандидатки на інженера. — Лекціи по телефонографу — Страстная постительница моднаго магазина подъ фирмой «Новый Вавилонъ». — Испуганная служанка лавируетъ между электрическими приборами. — Телефонная газета.
Эстелла почти совершенно уже успокоилась, а потому Жоржъ Лоррисъ могъ-бы безъ всякихъ угрызеній совсти съ нею проститься. Вмсто того, однако, онъ, не пытаясь отдавать себ отчета въ причинахъ, побуждавшихъ его остаться, продолжалъ бесдовать съ двушвой по телефоноскопу. Разговоръ шелъ, впрочемъ, все о матеріяхъ важныхъ. Они бесдовали о могуществ прикладныхъ знаній, объ электричеств,— новыхъ основахъ нравственности, — народномъ образованіи и научной политик. Молодая двушка, узнавъ, что
— Я дйствительно сынъ знаменитаго Филоксена, какъ вамъ угодно называть моего папашу, но гожусь самъ скоре въ ученики, чмъ въ учителя. Вы отъ меня не скрыли вашихъ неудачъ на экзаменахъ. Это даетъ мн смлость сообщить вамъ, что не дале какъ сегодня, въ ту самую минуту, когда разразилось торнадо, папаша производилъ мн жесточайшую головомойку, упрекая въ недостаточномъ знакомств съ точными науками. Долженъ признаться, что эти упреки были заслуженными, — вполн заслуженными!..
— Помилуйте, я съ этимъ ни за что не соглашусь! Я очень хорошо понимаю, что знаніе, кажущееся для великаго Филоксена Лорриса недостаточнымъ, должно являться для меня настоящей бездной премудрости… Ахъ, еслибъ мн только выдержать экзаменъ на первый инженерный чинъ!
— Вы наврное вздохнули бы тогда съ облегченнымъ сердцемъ и забросили вс свои книжки! — замтилъ со смхомъ Жоржъ.
Эстелла молча улыбнулась и многозначительно отодвинула отъ себя груду книгъ и тетрадей, покрывавшихъ письменний ея столъ.
— Если это вамъ можетъ на что нибудь пригодиться, то я пришлю вамъ, сударыня, кое-какія тетрадки и фонограммы нсколькихъ лекцій, читанныхъ моимъ отцомъ инженерамъ его лабораторіи.
— Вы меня чрезвычайно обяжете. Общаю вамъ, что постараюсь ихъ понять и усвоить себ. За прилежаниемъ у меня дло не станетъ…
Внезапно раздался звонокъ и телепластинка померкла. Образъ молодой двушки исчезъ, и Жоржъ остался одинъ въ комнат. Поврежденія, причиненныя электрической бурей на центральной станціи телефоноскоповъ, были уже исправлены, — аппараты могли дйствовать нормальнымъ образомъ и случайныя временныя сообщенія были всюду прекращены.
Взглянувъ на часы, Жоржъ убдился, что въ разговор съ Эстеллой время текло для него очень быстро. Пора была уже явиться въ лабораторію. Поэтому онъ нажалъ соотвтственную кнопку и дверь комнаты тотчасъ-же растворилась сама собою. Усвшись въ кресла остановившейся у дверей подъемной платформы, молодой человкъ оказался спустя четверть минуты на верхней пристани — въ роскошномъ высокомъ крытомъ павильон, устроенномъ надъ параднымъ входомъ въ домъ Филоксена Лорриса.
Дворницкая, которая теперь, при употребленіи воздушныхъ экипажей, устраивается всегда близъ верхняго подъзда на терасс, служащей пристанью, совершенно отсутствовала у Филоксена. Ее, да и самого дворника замняла особая планшетка, которая, благодаря систем электрическихъ кнопокъ, выполняла все, что только можно было разумнымъ образомъ отъ нея требовать.
Воздушный кабріолетъ, самъ выдвинувшійся пo желзному рельсу изъ сарая, поджидалъ уже Жоржа на пристани. Прежде, чмъ ссть въ него, молодой человкъ окинулъ взглядомъ громаду Парижа, раскинувшагося въ долин Сены на необозримое протяженіе до самаго Фонтенебло, къ которому примыкало южное предмстье столицы. Прекратившееся во время электрической бури оживленное движеніе по воздуху успло уже возобновиться. По небу ряли во всхъ направленіяхъ воздушные экипажи; аеродилижансы тянулись другъ за другомх длинною вереницей, стараясь наверстать потерянное время. Быстроходныя — такъ называемыя — воздушныя стрлы, поддерживавшія почтовое сообщеніе съ провинціальными и заграничными городами, мчались съ головокружительной быстротою. Цлые рои воздушныхъ каретъ и кабріолетовъ тснились около станцій электроппевматическихъ трубъ, откуда задержанные смерчемъ позда отправлялись почти безостановочно другъ за другомъ. Съ запада величественно приближался, выдляясь въ туманной дали, коллосальный воздушный корабль южно-американскаго почтово-пассажирскаго сообщенія. Еслибъ онъ случайно не задержался въ дорог, то былъ бы непремнно захваченъ смерчемъ, и лтопись крупныхъ катастрофъ обогатилась бы тогда новою главою.
— Надо приняться за работу, — сказалъ, наконецъ, Жоржъ, освобождая отъ зацпленія съ рельсомъ воздушный свой кабріолетъ, и направляя eго къ одной изъ лабораторій Филоксена Лорриса, устроенной, вмст съ цлымъ рядомъ заводовъ и фабрикъ для практическихъ опытовъ, въ Гонесской равнин, гд вс они въ общей сложности занимали протяженіе въ сорокъ гектаровъ.
Тмъ временемъ Эстелла Лакомбъ, оставшись одна на Лаутербрунненской станціи, не замедлила покинуть свои тетрадки. Подбжавъ къ окну, она тревожно вглядывалась въ даль. Вдь во время урагана могло случиться
Эстелл недолго пришлось безпокоиться. Вдали не замедлилъ показаться летвшій изъ Интерлакена воздушный кабріолетъ. Молодая двушка узнала съ помощью бинокля свою мать, которая выглядывала сквозь раскрытыя дверцы экипажа и очевидно торопила механика. Въ это самое мгновенье звонокъ телефоноскопа заставилъ двушку обернуться. Она вскрикнула отъ радости, увидвъ на телепластинк изображеніе отца.
Инспекторъ Лакомбъ, находившійся на одномъ изъ своихъ маяковъ, спросилъ съ обычной поспшностью занятого человка:
— Ну что, дочурка, все ли у васъ тутъ благополучно? Надюсь, это проклятое торнадо ничего не переломало?… Ну и прекрасно! Посылаю теб воздушный поцлуй! Признаться, я порядкомъ безпокоился… Гд же твоя мать?
— Мамаша сейчасъ прідетъ. Она только что вернулась изъ Парижа.
— Этого только недоставало! Надо вдь ей было хать въ Парижъ во время такого урагана! Еслибъ я зналъ, что она въ дорог, я бы сталъ еще сильне тревожиться.
— Да вотъ и она сама…
— Мн теперь некогда; выбрани ее за меня! Я пережидалъ смерчъ на маяк 189 въ Беллинцон и буду домой лишь къ девяти часамъ вечера. He ждите меня къ обду…
— Дзиннъ!.. и г-нъ Лакомбъ мгновенно исчезъ съ пластинки телефопоскопа. Въ то самое мгновенье его супруга, только что успвшая сойти на балконъ, поспшно расплачивалась съ механикомъ воздушнаго кабріолета. Дверь, выходившая на балконъ, отворилась, и почтенная дама, обремененная покупками, тяжело опустилась въ кресло.
— Ахъ, милочка, сколько страху я натерплась! Представь себ, что я была свидтельницей нсколькихъ катастрофъ… — объяснила она.
— Папаша только что говорилъ со мной по телефоноскопу, — отвчала Эстелла, цлуясь съ матерью. — Онъ на 189 въ Беллинцон и благополучно переждалъ бурю. Ну, а ты, какъ себя чувствуешь?
— Ахъ, милочка, я просто умираю! Ну да ужь, признаться, и буря была! Такого жестокаго торнадо давненько у насъ не случалось. Подробности ты узнаешь сегодня вечеромъ изъ телефонной газеты. Ужасъ да и только! Представь себ, что, хорошенько обдумавъ, я всетаки ршила купить розовую шляпку… И вообрази, что торнадо разразилось какъ разъ, когда я была въ Ново-Вавилонскомъ магазин! Мн пришлось остаться тамъ цлыхъ три часа, такъ какъ я положительно обезумла отъ страха. Это не помшало мн, впрочемъ, воспользоваться случаемъ и осмотрть вс новинки въ отдл шелковыхъ матерій по четырнадцати съ половиною франковъ аршинъ… Какъ-разъ передъ магазиномъ упало нсколько обломковъ воздушныхъ кораблей, да и вообще въ Париж была масса несчастныхъ случаевъ!.. Въ отдленіи кружевъ для воротниковъ и рукавчиковъ я нашла прелестныя вещицы и сравнительно недорого… Да, милое дитя! Я собственными глазами видла съ платформы Вавилонскаго магазина, среди молній проносившагося электрическаго смерча, столкновеніе двухъ воздушныхъ кораблей… Страшно даже и вспомнить!.. He забыла-ли я, однако, какой-нибудь изъ моихъ покупокъ?.. Нтъ, слава Богу, все на лицо!.. И вдь какъ я безпокоилась все время, милочка. Когда разршено было выходить, я бросилась въ залу телефоноскоповъ, чтобъ повидаться съ тобой и предостеречь тебя на всякій случай, но вс аппараты словно обезумли… И чего только смотритъ правительство! Просто на-просто и смхъ, и горе! И это еще называютъ наукой! Представь себ, что я хочу установить сообщеніе съ тобою. Дзиннъ… и передо мной открывается казарменная зала съ маіоромъ, читающимъ своей рот лекцію объ устройств непрерывно дйствующей картечницы… Я теперь знаю это устройство, какъ свои пять пальцевъ. И сколько ругательствъ пришлось мн выслушать, милочка!.. Самыхъ страшнйшихъ ругательствъ… Видишь-ли, одинъ изъ солдатъ оказался глупъ какъ пробка, или «какъ сто чертей», выражаясь словами маіора. Представь себ, онъ не въ состояніи былъ понять даже такого простого механизма!.. Подумай только! Во всхъ двадцати четырехъ вавилонскихъ телефоноскопахъ можно было наслаждаться единственно лишь сценами въ подобномъ-же вкус! Всюду установились сообщенія, которыя низачто нельзя было прервать… Нечего сказать, хороша наша администрація!..