Две жизни. Том I. Части I-II
Шрифт:
Но я, всё смеясь, начал бороться с ним. Капитан принялся умолять меня не возиться, на лице его появилось выражение беспокойства и тревоги.
– Ты ведь сам понимаешь, что после такой серьёзной болезни надо быть очень осторожным, мой дорогой. Лежи смирно, я пошлю за Иллофиллионом, и тогда ты сможешь, наверное, встать.
Капитан отдал приказание вытянувшемуся в струнку верзиле отыскать доктора Иллофиллиона и попросить его немедленно подойти в каюту. Отвечая на мои вопросы, капитан сказал мне, что сегодня уже пятый день моей болезни и что к вечеру мы будем в Константинополе.
Я был сбит с толку. Мысли не связывались в сплошную ленту событий,
Иллофиллион всё не приходил, и капитан рассказал мне, что он очень тревожился за мои зрение и слух, и даже посылал телеграмму лорду Бенедикту в Лондон и в Б. каким-то врачам, прося их советов и помощи; и что из Б. он получил очень быстро ответ и относительно успокоился. Но из Лондона ответ пришёл только вчера, и после этой телеграммы меня перенесли сюда, и Иллофиллион перестал так тревожиться за моё здоровье.
У меня на душе стало тихо и ясно. Я понял, что Иллофиллион посылал телеграммы сэру Уоми и Флорентийцу. И эти незаслуженные мною заботы привели меня в состояние благоговения перед расточаемым мне вниманием.
Я хотел спросить капитана, не говорил ли ему Иллофиллион, есть ли известия о моём брате. Но мысль о маленьком слове «такт», о котором говорил мне Флорентиец, удержала меня.
Послышались быстрые, лёгкие шаги, которые я узнал, и никто и ничто не могло меня больше удержать. Я вскочил как кошка и бросился на шею моему спасителю – Иллофиллиону.
– Безумец Лёвушка! Задушишь! – закричал мне Иллофиллион, и вместе с капитаном они уложили меня снова в постель.
– Да что вы в самом деле! Я не могу больше лежать! – кричал я.
– А сердце твоё стучит как молот, потому что ты его сейчас переутомил, – ответил мне Иллофиллион. – Тебе можно только сидеть в кресле на палубе, но ходить нельзя будет даже в Константинополе дня два-три. Если хочешь быть мне помощником в деле устройства жизни Жанны и её детей, надо проявить терпение и выполнять предписания врачей. А их предписания именно таковы.
Он многозначительно посмотрел на меня и сказал, что кроме Жанны, двух синьор итальянок и семьи греков, которые все жаждут меня видеть и которым надо будет помогать, надо ещё повидаться с молодым князем и уделить ему особую поддержку.
– Ты сам понимаешь, что один я не могу выполнить всего этого. Чтобы быть мне настоящим помощником, ты должен забыть о своих личных желаниях и думать только об этих несчастных людях. Каждый из них несчастен на свой лад, но все одинаково страдают.
Капитан хмурился. Наконец он спросил Иллофиллиона:
– Скажите, друг, по каким же законам Божеским и человеческим вы лишаете личного счастья эту молодую жизнь? Неужели ему так и придётся всё возиться с чужим горем, вместо того чтобы веселиться и жить простой жизнью семьянина и учёного? Ведь он имеет все предпосылки для того, чтобы сделать отличную карьеру. Отдайте его мне! Он будет мне братом, будет моим наследником. Англия – чудесная страна, где каждый живёт для себя и, не страдая болезнью собирания чужих горестей в свои карманы, не мешает жить другим.
– Лёвушка – взрослый и свободный человек. Он имеет полное право выбирать себе любой жизненный путь. Если он выразит желание следовать за вами, а не за мной, вы можете хоть сию минуту перевести его в свою каюту, – ответил Иллофиллион.
– Лёвушка, переходи ко мне. Мы поедем в Англию. Я не женат. Ты будешь богат. Мой дом – один из лучших среди старых
– Много бы я дал, чтобы быть в Лондоне в эти дни, – сказал я. – Но быть там, мой дорогой друг, я хотел бы именно затем, чтобы забыть о себе и думать о других. А потому вы сами видите, как невозможно нам сочетать наши судьбы, хотя я вас очень люблю, вы очень мне нравитесь. И нравитесь не потому, что я отвечаю вам благодарностью на ваше чудесное ко мне отношение, а потому, что в сердце моём крепко запечатлелся ваш образ, ваше глубокое благородство, храбрость и честь. Но путь моей жизни – единственный счастливый для меня – это путь с Иллофиллионом. Я встретил великого человека не так давно, которого полюбил и которому предан теперь навек… О, если бы я мог вас познакомить с ним, как был бы я счастлив! Я уверен, что, узнав его, вы оценили бы его по достоинству и всю жизнь стали бы воспринимать иначе. И тогда мы с вами пошли бы по одной дороге, братски и неразлучно. Благодарю вас за вашу любовь, за ласку и внимание. Я знаю, что вы предлагали мне, в вашем понимании, освобождение, потому что думаете, что я живу в плену высоких идей. Нет, я совершенно свободен; правду сказал Иллофиллион. Я счастлив потому, что каждая минута моей ранее бесполезной жизни теперь отдана на спасение моего родного брата-отца, брата-воспитателя, единственного существа в мире, к которому я имею кровную и личную привязанность. Ему грозит преследование и смерть; и я стараюсь замести его следы и с помощью его и моих друзей направить преследователей по ложному пути. Я пойду до конца, хотя бы гибель моя была близка и неизбежна. И пока я живу, я буду обращать внимание на страдания людей и наполнять их горестями, как вы сказали, свои карманы.
Капитан молча и печально смотрел на меня. Наконец он протянул мне руку и сказал:
– Ну, прибавь тогда в один из своих карманов и мою горечь жизни. Всё, чего бы я в жизни ни пожелал, – всё рушится. Была невеста – изменила. Был любимый брат – умер. Было счастье в семье – отец нас оставил. Было честолюбие – дуэль помешала высокой карьере. Встретился ты – не вышло братства. Твои карманы должны быть бездонными. Люди – существа эгоистичные. И как только видят, что кто-то готов переложить их горести на свои плечи, садятся ему на голову…
Он помолчал и продолжил тихо и медленно, обращаясь к Иллофиллиону:
– Если моя помощь может быть полезна вам или вашему брату, – вы оба можете располагать мной. У меня нет таких привязанностей, которые заполняли бы мою жизнь целиком. Я гонялся за ними всю жизнь, но они улетали от меня как иллюзии. Я совершенно свободен. Я люблю море потому, что не жду от него постоянства и верности. Вы верны своей любви к брату и к какому-то другу. Вы счастливее меня. У меня нет никого, кто бы нуждался в моей верности. Мои родные хоть и любят меня, но легко без меня обходятся.