Двенадцатая карта
Шрифт:
Амелия просто застыла, уставившись на фотографию Восточной Восьмидесятой улицы, снятую в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году. Затем рассмеялась, прочитав подпись и текст на противоположной странице; отстегнула с ремня сотовый телефон и нажала цифру 1 быстрого вызова.
— Я нашла «Поттерс-Филд», Райм.
— Мы знаем, где это находится, — рявкнул он в микрофон. — Остров на…
— Я о другом.
— Еще одно кладбище?
— Нет, не кладбище. Я говорю о таверне на Холмах Висельника.
— Таверна? Интересно.
— У меня перед
Значит, мы ошибались, подумал Райм. Решающая встреча Чарлза Синглтона могла состоятся вовсе не на острове Харта.
— И чем дальше, тем интереснее: таверна сгорела дотла. Подозревался поджог. Злоумышленник и мотивы не установлены.
— Поправь меня, если ошибусь: пожар случился в тот день, когда туда направился Чарлз, чтобы… как он сказал? «…Искать справедливость»?
— Все верно: пятнадцатого июля.
«…Навсегда погребена под толстым слоем земли».
— Про него или про таверну еще что-нибудь есть?
— Пока нет.
— Продолжай копать.
— Обязательно.
Они разъединились.
Разговор шел через громкую связь, и Женева все слышала.
— Вы думаете, что это Чарлз сжег бар? — со злостью спросила она.
— Не обязательно. Однако поджог часто устраивают, чтобы уничтожить вещественные доказательства. Возможно, в этом и был план Чарлза — уничтожить какие-то улики, имеющие отношение к ограблению фонда.
— Ну вы посмотрите на его письма… Он говорит, что кражу подстроили, чтобы его опорочить. Вы по-прежнему полагаете, что он виновен? — спокойным, твердым голосом сказала Женева, сверля Райма взглядом.
Криминалист ответил, не отводя глаз:
— Думаю, нет.
Девушка кивнула и едва заметно улыбнулась. Затем взглянула на свои видавшие виды часы:
— Мне надо домой.
Белл опасался, что преступник уже узнал адрес Женевы, и распорядился устроить для нее конспиративную квартиру. До вечера, когда квартира будет готова, ему со своей командой придется проявлять усиленную бдительность.
Женева собрала со стола письма Чарлза.
— Их придется на время оставить здесь, — сказал Райм.
— Оставить? Как улики?
— До тех пор, пока мы не разберемся в происходящем.
Женева неуверенно посмотрела на письма.
— С ними ничего не случится.
— Хорошо. — Она передала их Мэлу Куперу.
— Хочешь, сделаю тебе копии? — сказал он, глядя на ее встревоженное лицо.
Женева как будто смутилась.
— Да, можно. Просто… ну вы понимаете, они вроде семейных реликвий.
— Все понятно.
Он сделал ксерокопии и отдал ей. Девушка аккуратно сложила листки, спрятала к себе в сумочку.
У Белла зазвонил сотовый, он ответил и, послушав недолго, сказал:
— Отлично! Как можно скорее везите сюда. Очень признателен. — Он продиктовал адрес Райма и отключился. — Звонили из школы. Нашлась запись с камеры наблюдения на то время, когда соучастник объекта едва не подобрался к
— Бог ты мой! — с кислой гримасой выговорил Райм. — Хотите сказать, у нас появилась реальная зацепка? Которой меньше ста лет?
Белл взял рацию и по шифрованному каналу сообщил Луису Мартинесу о дальнейших планах. Затем связался с Барб Линч, которая дежурила на улице у дома Женевы. Та доложила, что на улице все чисто.
Наконец Белл щелкнул по кнопке громкоговорителя на телефоне и позвонил Женеве домой, проверить, на месте ли ее дядя.
— Как она? — спросил дядя Уильям.
— В полном порядке. Мы скоро вернемся. У вас все нормально?
— Так точно, сэр, все хорошо.
— Родители не звонили?
— Ее старики? Ах да, звонил мой брат, они в аэропорту — снова какая-то задержка. Но скоро должны будут вылететь.
Раньше Райм сам часто летал в Лондон на консультации со Скотланд-Ярдом и другими европейскими полицейскими ведомствами. Путешествовать за океан было не сложнее, чем слетать в Чикаго или Калифорнию. Теперь, после одиннадцатого сентября, все изменилось. Добро пожаловать в новый мир международных авиаперевозок. Его злило, что родители девушки так долго не могут добраться домой. Она, конечно, взрослая не по годам, но все равно ребенок, и ей лучше быть рядом со старшими.
Из рации Белла послышался треск, и сквозь статические помехи донесся голос Мартинеса:
— Босс, я на месте. Машина у входа, дверь открыта.
Белл выключил приемник и повернулся к Женеве:
— Мисс, выходим, как будете готовы.
— Вот, держи.
Эти слова Джон Эрл Уилсон адресовал Томпсону Войду, сидевшему в отдельной кабинке ресторанчика на Брод-стрит в центре Манхэттена.
Худощавый белый парень в бежевых джинсах не первой свежести протянул Бойду сумку.
Уилсон уселся напротив. Бойд разглядывал содержимое сумки. Внутри была большая коробка из-под источника бесперебойного питания, рядом с ней — пакет с надписью «Данкин Донатс», хотя сейчас в нем лежали явно не пончики. Уилсон любил использовать упаковку из-под фаст-фуда — вощеная бумага хорошо защищала от сырости.
— Перекусим? — спросил Уилсон, глядя на проплывающую мимо тарелку салата. Он был голоден. Они с Бойдом часто встречались в кафе и ресторанчиках, но вместе никогда не обедали. Больше всего Уилсон любил пиццу и содовую, ел в одиночестве в своей однокомнатной квартирке, под завязку набитой инструментами, проводами и компьютерными чипами. Неужели Бойд за все услуги не угостит его хоть каким-нибудь сандвичем?
— Через минуту-две я ухожу, — ответил киллер.
На столе перед ним стояла тарелка с недоеденным кебабом. Уилсон надеялся, что Бойд предложит остатки ему, но тот лишь улыбнулся официантке, которая подошла, чтобы забрать тарелку. Улыбающийся Бойд! Что-то новенькое. Хотя, надо признать, от такой улыбочки мурашки по коже.