Двоеверие
Шрифт:
– А кто ещё с волками «шляется»? Это их земли! – недослушал отец. Он по-прежнему хрипло дышал, но злость его поугасла, как отголоски грозы. – Не надейся, Егор. Сам знаешь, где сейчас Женька и у кого. Вели Волкодавам готовиться. Через десять минут собираемся в автокорпусе. Возьми лучших – Василия, ветеранов крещёных из Поднебесья. Нужен ещё один караван. Дочь мою спасать надо.
– Если выродки её в норы уволокли, что тогда? – спросил дядя. Дарья зажала себе рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Если Навь кого тащит в логово, оттуда не выбраться.
–
Отец не ответил. Он толчком распахнул дверь и неожиданно встретился глазами с Дашуткой. Она так и стояла, прижимая бутылку к себе.
– Д-для раненого, – едва пролепетала она. Отец бросил мрачный взгляд и прошагал мимо. Егор выскочил следом, но задержался возле неё.
– Не тревожься, всё обойдётся, – наскоро успокоил он и поспешил за отцом.
– Иди домой, Дашенька. На сегодня всё, – вышел Серафим из операционной, бережно складывая очки на проволочной дужке в карман.
Она закивала, а у самой слёзы застлали глаза. Всякий знал, что подземники вырезают мужчин, не жалеют ни стариков, ни детей, ну а женщин уводят в полон, где никто их больше не видит. Не помня себя, Дашутка повернулась идти, но Серафим задержал её.
– Ну, чего ты больного «обокрала»? – аккуратно взял он бутылку. – Судьба Женина теперь не в наших руках. Всё, что мы можем – молиться и заступничества просить и благими делами молитвы свои подкреплять. Ничего не бойся, чудеса ещё с нами случатся.
*************
Вороньё с Оттепелью расплодилось. Вот и к дороге, поднимая над елями и голым кустарником грай, птицы слетались на пиршество к трупам. Вороны прыгали и били крылами над лошадиными тушами и, насытившись, отлетали и рассаживались на крыше помятого броненосца.
Над грязной дорогой прогремела автоматная очередь. Испуганная стая птиц с карканьем поднялась в небо и только самые наглые остались обдирать кости убитых всадников и лошадей.
К разбитому конвою подъехало шесть броненосцев христианской общины. Сергей вышел на дорогу с карабином наперевес. Этому оружию он доверял больше, пусть перестал ценить языческие руны на ложе. Вместе с Настоятелем из внедорожников вышли ещё два десятка бойцов, чьи тёплые пятнистые куртки стягивали бронежилеты, суставы защищали налокотники и наколенники.
Волкодавы разошлись вокруг места битвы, особое внимание уделяя соседнему лесу. Сергей подошёл осмотреть расстрелянный броненосец. На водительском месте, неловко облокотившись на спинку, остался Данила. Глаза его и лицо исклевали вороны.
– Не уберёгся… – снял с себя шапку Егор. – Сколько мы с ним общин перевидали, сколько в дороге пробыли, у Рыбацкого от набега отбились, а нынче… не уберёгся.
– И Женьку не уберёг, – мрачно обронил Сергей, обходя внедорожник и заглядывая в салон. На задних креслах виднелись следы высохшей крови и пулевое отверстие в обшивке сидения.
– Где же Женька? – оглянулся Егор. Сергей отошёл от машины и присел к следам на дороге. В подмёрзшей грязи остались отпечатки звериных лап, клочки шерсти и
– Навь поработала – это точно, из тех вон кустов стреляла.
Лицо Василия, с тёмной щетиной и проседью на усах, даже не дрогнуло, когда он смотрел на побоище.
– И ещё, Шатуны бы ни куска мяса после себя не оставили и машину до кузова разобрали, – продолжал он. – А здесь воронье пирует, оружие лежит и почти все обоймы на месте. Такое бандиты точно не бросят.
– А язычники? – Сергей поднялся от крупного следа машины. Василий подошёл и внимательнее пригляделся.
– Тяжёлая броня. БэТэР или БРДМ… – задумался он. – Да нет, точно БРДМ! От БэТэРа следы шире. Только у Поднебесья такие. У Пераскеи коробочек много. Может быть за прошлые годы и поменьше чуток стало, но есть.
– Есть-есть, – подтвердил Егор. – Китежские склады от снарядов и техники ломятся, столько с самого Тёплого Лета не видели. На земле у всебожцев военные базы остались. И Берегиня всё до последнего ружья собрала, но больше всего сейчас небесное серебро ищет. Не первый год слышу, что ясаки через Кривду по мостам переходят и на нашем берегу упавшие корабли режут, но так близко к Монастырю ни разу не подбирались.
– Язычники позже проехали, – заметил тысяцкий. – Не могли они Женьку взять.
– Тогда пойдём по волчьему следу, – Сергей обернулся на лес. Сумерки загустели, сизые хвойные деревья словно сомкнулась плотнее.
– Волчьего нюха у нас нет, – покачал головой тысяцкий. – Даже если выследишь Навь, то что будешь делать? Если они в норах не успели засесть, то затаились в глуши и поджидают погоню. Скоро солнце зайдёт. Волкодавы потому и зовутся «Навьей погибелью», что к волкам в пасть не лезут и в темноте не воюют. Мы днём их за шкирню на свет Божий вытаскиваем. Не ты ли нас так учил, что время людей – это день?
Сергей словно не слушал его, только отстегнул магазин, проверил патроны и вставил обратно. Василий хмыкнул.
– Если Женька у Нави, то за ночь они её не убьют, – посоветовал он вполголоса. – До родовых нор отсюда бежать часа два. Если бы они захотели, трижды могли к логову обернуться. Но, если набег не окончен, тогда мы их к утру перехватим… Отче, ты спасти свою дочь хочешь или нас всех погубить?
– Если Женька у Нави, тогда разговаривать лучше с ведуньей, – предложил вдруг Егор.
– Нет. – Отрезал Сергей. – Как только она к ней на глаза попадётся, можешь считать, что её нет. Мою дочь ведунья с первого взгляда узнает, и слаще расправы для неё попросту быть не может.
Он повернулся к дороге и указал на отпечатки Василию.
– Люди пойдут за людьми, а Волк выследит волков. Вы за язычниками отправляйтесь, а я за Навью, один. Нельзя ночь терять.
– Тогда и костей твоих не найдём, – кинул в сторону леса тысяцкий.
– В драку обещаю не лезть, если только иного ничего не останется, – сказал Сергей и добавил. – В одиночку в лесу мне сподручнее. Вам же всебожников лучше большим числом догонять. На том и решили.