Двоеверие
Шрифт:
– Не больно ты радуешься, когда про него говоришь, – приметил Ленька. – Небось лютый мужик. Ты от него в волхвы сбежал, что ли?
– Никуда я не сбегал, – рассмеялся Воисвет. – По велению души своей в ученики к старцам пошёл, чтобы мир чувствовать по ПриРодному.
– Чего чувствовать? – Ленька спрыгнул с мусорного бака у гнилых гаражей. Впереди стоял дикий нехоженый лес. – Я вот мир чую, когда в животике сыто, тогда и о разной ерунде вольно думается: и об облачках, и о птичках, и куда речка катится, и как травинка растёт. Но в иное время все мысли за сладко покушать цепляются.
– Вот оттого мы и не видим мира, –
Воисвет остановился, присел на корточки и загрёб лесную землю ладонью. Королёк кружился над ними с бойким свистом.
– Мать-Сыра-Земля жизнь хранит, будто зёрнышко малое. Световит озаряет её и жизнь поднимается. Стрибог тучи приносит, Перун гром и молнии мечет с дождями, злу на погибель, праведным на урожай. Велесе с Деваной добычу взращивают охотникам, Святибор леса бережёт, Купала вздымает и гонит речную волну. Дажьбожьи внуки под заботой Божественных Предков живут, пока Чуров своих почитают, в семьях обычаи хранят и ведают откуда пошли их рода. При всяком деле доброму место – в этом Всебожье Родово. Волхв всего-то людям и нужен, только чтобы главного посреди суеты не забыть, чтобы научиться слушать ПриРодное, ибо сами мы – то, чем Род Отец нас питает.
– Вот, когда он так говорит, у меня на душе будто птички поют! – заулыбался сквозь бороду Ждан. – Не просто человечком себя малым чувствуешь, а что мол не зря родился, что мол внук богов.
– Хорошо бы оно, конечно, воздухом да водою питаться и лёжа брюшком к небу мечтать, какой это святой тайной Род тебя накормил. Но только одного этого мало! – хихикнул Ленька.
– Люби малое и великим овладеешь, сделай шаг и на гору взойдёшь, – Воисвет отряхнул руки от земли и подступил к высокой ограде, как к той самой горе. Бетонные плиты накренились, но всё же стояли. Что справа, что слева тянулся забор, значит нужно было через него перелезть. Воисвет подпрыгнул, схватился за край плиты, подтянулся. За ним легко вскарабкался Ждан с автоматом и сел на вершине, перекинув ногу и наблюдая, как Ленька полезет за ним. Лень отступил, поплевал на ладони и разбежался. Он ухватился за верх забора и повис, как сопля, болтая в воздухе тоненькими ногами.
– Экий ты развисляй! – посмеивался над ним Ждан. – Маловато силёнок разок подтянуться? Как же ты её в первый раз перелез, когда от капища бегал?
– А там бугорок с той стороны, оттуда легче! – пыхтел Ленька. Ждан глянул вниз. И верно, со стороны леса насыпало холмик. Воисвет как раз стоял на нём в ожидании, когда они спустятся.
– Ну ты и худосошный! Встань на полено – свинье по колено, – продолжал потешаться Ждан. – Куды такой уродилси!
– Лучше бы подсобил!
Ждан одной рукой схватил Леньку за шиворот кожаной рубашки и подтянул его, другую руку просунул ему между
– Да ты сьто, мать твою женсину, охренел?! – загромыхал Ждан за забором.
– А чего он хватается! Чего хватается, леший! – вскочил Ленька и уставился на волхва и зарделся, как помидор.
– Тихо вы! – шикнул Воисвет. – У леса тоже есть уши.
Ждан заворчал за забором, Ленька поправил сумочку на плече, надулся и отошёл от волхва на два шага. Вдруг Воисвет заметил в траве жёлтый кругляшек и поднял вещицу.
– Гляди-ка, твоё?
Ленька мигом увидел у него в руке золотую монету и испуганно ахнул.
– Ой, так это точно моё! Мне оно очень надо. Отдай...
– Так на и возьми, – протянул Воисвет золотой. Ленька не просто сцапал монету, а будто выхватил чужое счастье и спрятал её в сумку под ворох тряпья.
– Только золотишко-то христианское, – заметил Воисвет вполголоса, пока Ждан не перелез через забор. Он не спросил откуда у Леньки монета, которая могла его и одеть, и накормить досыта… и до тюрьмы довести, попадись она на глаза не тем людям.
– Не боишься с таким грузом по Поднебесью ходить? Кто с монастырским золотом к ясакам или дружинникам попадётся, тот христианским шпионом считается.
– А я её заработал. Это моя монетка, она у меня только одна, для очень-очень важного дела, – также тихо ответил Ленька.
– Значит, заработала и взять золото не побоялась? – легко спросил Воисвет.
– Не побоял… – начал было Ленька и тут же запнулся на полуслове, вскинул острые серые глазки и твёрдо договорил. – Не побоялся! И нечего шуточки тут со мною шутить.
Ждан наконец-то перелез через забор и, покряхтывая, спустился.
– От насего часа сорок минут с малым осталося, – сказал он, поглядывая на часы. – Успеем обратно к Бериславу-то?
– Должны успеть, – прикинул Ленька. – Отсюда совсем немножко осталось, глубже в лес, а там и столбы чёрные с лицами. Людей на капище я не видал, только спине щёкотно, словно кто-то за тобой подглядывает. Поганое место, боязно мне там и странно.
– Иные твари только на обычных людей нападают, а странных не трогают, – с любопытством посмотрел на него Воисвет. Ленька словно этого и не заметил, и скорее повёл их по лесу.
Заросли вокруг загустели, погода испортилась, даже полуденное небо потемнело и по деревьям расползлась красная гниль. Вместо трав под ногами захлюпала болотная тина, вместо кустарников топорщились чахлые веточки, вместо листьев на них – мокрый мох с паутиной.
Ленька то и дело вертел головой.
– Что же это? Не было тут ничего этого, когда я ходил давеча.
Воисвет мрачнел с каждым шагом. Королёк больше не летал по округе и опустился к нему на плечо. Ждан тоже почуял, как веет от больного леса угрозой и держал автомат под рукой.
– Земля умирает. Ни зверей, ни птиц – всё сбежало отсюда, – шептал Воисвет, осматривая землю под сапогами. Он не сразу заметил, как вокруг заклубилась красноватая дымка. Но не сам туман покраснел, а хмарь сочилась кровью вместо дождя, плотно окутала верхушки деревьев, из леса пахнуло железом. Дышать стало трудно, сердце Воисвета тяжко забилось о рёбра, барабанный стук отдавался в ушах, нарастал, как агония насаженного на кол человека.