Дворцовый переполох
Шрифт:
— Главное — почерк не мой, — закончил Бинки. — Похож, согласен. Кто-то пытался подделать мой почерк, но я иначе пишу черточку в «т».
— Значит, вы утверждаете, что записку написал кто-то другой.
— Совершенно верно.
— И что же случилось, когда мусье де Мовиль появился у вас на пороге?
— Не имею ни малейшего представления. Меня не было дома. Дайте-ка подумать. Где же я был?
— Ты собирался домой в Шотландию, Бинки, — напомнила я.
— Верно-верно. Я уже уложил вещи и готов был ехать, и тут мне внезапно позвонили и попросили о срочной встрече в клубе. Естественно, я прямиком
— Как все удачно складывается, сэр.
— Не сэр, а «ваша светлость».
— Как скажете, сэр.
Инспектор повернулся ко мне.
— Знаете, что я думаю? Что вы оба в этом замешаны. С чего бы герцогской дочке приезжать в Лондон одной, без прислуги, если не для противозаконных действий?
— Я уже сказала вам, что оставила служанку в Шотландии и не успела нанять новую на месте, — напомнила я, — а брат приехал всего лишь на день-другой по делу. Он обедал в клубе.
— Но кто его одевал? — Теперь инспектор откровенно ухмылялся. — Разве вам, аристократам, не нужны горничные и камердинеры, без которых вам ни одеться, ни раздеться?
— Когда поживешь в школе вроде Гэйрлахан, поневоле научишься обходиться сам, — ледяным тоном ответил Бинки.
— Кроме того, — добавила я, — какие у нас с герцогом могли быть мотивы, чтобы убить незнакомого француза?
— О, мотивов на ум приходит просто уйма, ваша светлость, — саркастически проговорил инспектор. — Покойник был картежником. На этой неделе его видели в одном из самых известных игорных домов. Может, у вашего брата образовались какие-то карточные долги, которые он не сумел выплатить…
— Вот что, уважаемый, — с этими словами Бинки встал. — Я с трудом свожу концы с концами в своем шотландском имении. Каждый пенс моего скромного дохода уходит на прокорм скота и оплату прислуги. В замке нет отопления. Мы живем очень скромно. Уверяю вас, я в жизни не играл в карты.
— Пусть так, сэр. Покамест вас никто ни в чем не обвиняет. Мы лишь стараемся составить картину из тех кусочков, что у нас есть. На сегодня у меня все. Но, полагаю, нам еще понадобится с вами потолковать. Где вы остановитесь — у себя в доме без прислуги?
— Я переночую в клубе, — ответил Бинки, — а леди Джорджиана, насколько мне известно, у друзей.
— Мы вас найдем, когда потребуется, сэр, — инспектор поднялся. — Благодарю вас обоих за то, что согласились прийти.
На том допрос и кончился.
— На мой взгляд, прошло хорошо, как тебе? — спросил Бинки, когда мы вышли из Скотланд-Ярда.
Хорошо? Это было бы все равно что наш предок, Красавчик принц Чарли, сказал бы, что, на его взгляд, сражение при Каллодене закончилось хорошо [17] . Я сказала про себя: вот интересно, мужчины в нашем роду неисправимые оптимисты или непроходимые глупцы?
17
Прозвище короля Карла Эдуарда Стюарта (1720-1788), предпоследнего представителя дома Стюартов.
На следующее утро я проснулась с затекшей шеей на неудобном диване и увидела, как Белинда на цыпочках пересекает гостиную.
— Рано ты сегодня встала, — сонно заметила я.
— Душечка, я сегодня еще не ложилась в постель — точнее сказать, в свою постель.
— Насколько я понимаю, на этот раз выбор кавалеров был получше, чем вчера?
— Не то слово, душечка.
— Подробности расскажешь?
— Это было бы неосмотрительно. Достаточно сказать, что все прошло божественно.
— Ты с ним еще встретишься?
— Кто знает. — Она мечтательно улыбнулась и направилась к лестнице. — Все, я иду спать. Умоляю, не буди меня, даже если в моей ванне будет плавать труп.
На лестнице Белинда оглянулась.
— Вечером будет чудный прием. На настоящей моторной яхте. Мы спустимся по Темзе до Гринвича и устроим пикник, и ты, конечно, тоже приглашена.
— О, даже не знаю, — начала было я, но Белинда меня перебила:
— Джорджи, ты такое перенесла, тебе просто необходимо развлечься. И развеяться. Кроме того, кое-кто из присутствующих будет очень разочарован, если ты не появишься.
— Кто же?
Белинда одарила меня улыбкой и приложила к губам наманикюренный пальчик с красным ноготком.
— Не скажу, это секрет. Такси за нами приедет к пяти. Будь готова. А теперь я — баиньки.
Она ушла, а я все гадала, кто же это надеется меня увидеть. Наверно, любители сенсаций, которые жаждут выпытать кровавые подробности убийства, сердито подумала я. Но приглашение прокатиться на яхте по Темзе и отправиться на пикник в парке звучало заманчиво. Давненько я не развлекалась по-настоящему.
К вечеру я уже успела решить, что предпринять: обращусь к единственному, кто сумеет мне помочь — к дедушке. К нему я и поехала днем — прекрасным, солнечным майским днем. Кругом цвели плодовые деревья, оглушительно чирикали птицы, стаями кружили голуби. В такой день радуешься просто потому, что живешь на свете. Я доехала поездом до Апминстер-бридж, откуда дошла до дедушкиного дома пешком. Увидев меня на пороге, он и обрадовался, и удивился.
— Провалиться мне на этом самом месте, — сказал дедушка. — Кого я вижу, малютка. Ужасно о тебе волновался. Прочел утренние газеты. Уже думал дошлепать до телефонной будки и позвонить тебе.
— Вышло бы только хуже. Я сейчас живу у подруги. В Раннох-хаусе только полиция и репортеры.
— Немудрено, — сказал дедушка. — Ну, не стой, заходи, заходи. Ужасная история. Что же у вас случилось? Он спьяну потонул?
— Нет, боюсь, его убили, — ответила я. — Но ни Бинки, ни я понятия не имеем, кто мог это сделать. Потому-то я и примчалась к тебе. Ты ведь служил в полиции.
— Служить-то я служил, мышка, но всего-навсего уличным патрульным. Ходил ночью по улицам да колотил в колотушку.