Двойник
Шрифт:
– Кроме поимки убийц, меня ждет еще работа, - сообщил Билли.
– Когда я вернусь, я опять пойду в "Холли": там под окном проходит водосточная труба, которая прекрасно выдержит мою тяжесть.
– Послушайте, Билли, - запротестовал было я, - это дело мое, не берите на себя самую опасную долю!
– Это зависит от взгляда, - засмеялся Билли.
– Как бы то ни было, я вполне удовлетворен! Вы только поймайте Марчию, а я уж поймаю Хамти-Даати и всех остальных... Ну, мне надо идти! Я обещал зайти за Шерлоком в четверть
– Черт их знает!
– ответил я.
– Вероятно, около одиннадцати.
– Ладно, я заверну туда! А пока старина, не забывайте, что все женщины - лгуньи!
17
Остановив автомобиль у Бергамского моста, я обратил внимание на то, что Марчиа выбрала для нашей встречи красивое и уединенное место.
Вправо от меня, на невысоком холме, стояла разбитая ветром, полуразвалившаяся ветрянная мельница, единственное строение, выделявшееся на однообразном фоне бесконечных суффольских пастбищ.
Открыв ворота, я пошел по неровной тропинке, служившей, вероятно, дорогой для мельницы, и быстро поднялся на холм.
Оглянувшись назад, чтобы убедиться что за мной никто не следит, я увидел Марчию. Она стояла в дверях мельницы, бледная и прекрасная. При виде ее, мое сердце дрогнуло.
– Как я счастлив, что вижу вас, - порывисто произнес я, протягивая ей руки.
Она отпрянула от меня.
– Никто не следит за нами?
– испуганно прошептала она.
– Нет! Я приехал в автомобиле и оставил его внизу холма.
Она облегченно вздохнула.
– Я так боялась за вас! Мне казалось, что они подозревают меня... С нашей стороны - безумие так встречаться!
– В таком случае, я буду молить судьбу, чтобы рассудок не возвращался к нам!
– заявил я с беспечным смаком.
– О, Марчиа, милая Марчиа, неужели вы думаете, что может быть что-нибудь такое, что заставило бы меня прекратить встречи с вами?
Любовь, звучавшая в моем голосе, вызвала нежную улыбку на ее лице. Она беспомощно прислонилась к стене мельницы и умоляющим жестом подняла руки.
– Не надо, не надо!..
Я покачал головой и настойчиво продолжал: - Все, что хотите, Марчиа! Но скажите лучше солнцу, чтобы оно пеестало светить, только не мне, чтобы я перестал любить вас!
– Вы не должны так говорить со мною!
– воскликнула она с рыданием в голосе.
– Разве недостаточно того, что я стараюсь спасти вас? Неужели в вас нет ни капли жалости? Еще не поздно: уйдите из моей жизни и дайте забыть мне вас!
– Ни за что!
– возразил я.
– Я люблю вас, и всем убийцам из Южной Америки не удастся встать между нами!
Она посмотрела на меня душераздирающим взглядом.
– Понимаете ли вы, что говорите? Неужели вам не ясно, что дочь Мацуэля Солано не может быть вам близка?
– Нет!
– ответил я резко.
– Этого я не понимаю!
– уверенно закончил я.
Она посмотрела мне в глаза и более спокойным голосом сказала: - Да, я вам верю! Иначе, разве я была бы здесь? Я верю вам, вопреки доказательствам всей Санта-Лукки и, наконец, даже вопреки рассудку! Вот почему я и старалась вас спасти! Но если вы не убили моего отца, вы должны знать, кто это сделал! Откройте мне всю правду, скажите - кто?!
Ее настойчивая мольба, чуть было не пошатнула моего решения. Но я дал слово Норскотту, и мне стоило огромных усилий, что бы не нарушить его.
– Точно я не знаю ничего, Марчиа. Если другие считают кого виновным...
– пробормотал я невнятно.
Она вздрогнула.
– Все равно от Лиги ничем не спасешься!
– с отчаянием проговорила она.
– Когда они пришли ко мне и сказали, что вы его убили, я пошла не раздумывая: я надеялась отомстить за отца... Затем ночью, в Парк-Лейне, я впервые поняла, что запуталась... с тех пор я стала их обманывать... Но, если бы даже я сказала им правду, это ни к чему бы не привело: они все равно не поверят! А теперь они и меня уже стали подозревать...
Ее бессвязная речь впервые пролила некоторый свет на это темное дело, загадочное для меня.
– Марчиа, кто я по вашему, - спросил я.
Она посмотрела на меня, ошеломленная странной интонацией моего голоса.
– Вы - Игнац Прадо!
– медленно произнесла она.
– Клянусь вам, что нет!
Последовала минута глубокого молчания. Потом она, почти машинальным движением, положила свою руку на мою.
– Кто же вы? Говорите, молю вас! Кажется, я с ума сойду!
Я схватил ее руки и прижал их к сердцу.
– Марчиа, любовь моя, - шептал я, сжимая ее в объятиях, - подарите мне ваше доверие так, как я подарил вам свою любовь! Мы с вами запутались в какой-то паутине, сотканной самим дьяволом, и еще неизвестно, чем все это кончится... Выслушайте же меня! Я клянусь вам своей собственной любовью, что я не Игнац Прадо, и что я ничего не знаю о смерти вашего отца... Сейчас я вам ничего не могу больше сказать, но вы должны мне верить, Марчиа!
Она вырвалась из моих объятий и, бледная, как мраморная статуя, прислонилась к стене.
– Я чувствую, что вы говорите правду, - еле слышно прошептала она, но, боже, в какой вы ужасной опасности! Лопец со своими товарищами убьет вас. Вам остается только бежать отсюда и исчезнуть... Во всяком случае они убеждены, что вы - Игнац Прадо! А ваш двоюродный брат Мориц Фернивелл - он вас и выдал, - первы сообщил Лиге о том, что вы находитесь в Лондоне.
– Так оно и есть, - угрюмо кивнул я.
– Я был уверен, что этой любезностью обязан мистеру Морицу!
– А теперь вы уедите! Немедленно!