Двуликий бог
Шрифт:
— У кого красивы ноги, у того и всё красиво, — рассудила девушка и коснулась плеча фигуры в плаще. — Вот Бальдр, я выбираю его, — я снова тихонько рассмеялась. К счастью, ни за своего отца, ни за своего супруга я могла не переживать. Впрочем, нужно было отдать Скади должное — чувством прекрасного она не была обделена. Однако когда избранник воительницы скинул на землю плотный плащ, им оказался Ньёрд — ван по рождению, покровитель лета и морей. Ньёрд был молод и силён, прямые русые волосы его спускались ниже плеч, ясные, как спокойная морская вода, зелёные глаза смотрели на мир ласково и благосклонно, смягчая мужественные волевые черты лица.
— Я Ньёрд, Скади, бог бушующих штормов, — добродушно улыбнувшись, поправил удивлённую девушку ван. — Хочешь ли ты, чтобы
— Я не отказываюсь от своего выбора, — рассмеялась в ответ воительница, и впервые её лицо тронуло хоть какое-то нежное чувство, очевидно, красивый и отзывчивый бог и впрямь понравился ей с первого взгляда. Я не была этому удивлена: простой и мягкий Ньёрд умел располагать к себе окружающих. — Я вижу, ты красив и добр, а значит, будешь мне хорошим мужем, — и Скади осталась в Асгарде невестой Ньёрда и гостьей его чертогов. Остаток дня прошёл в суматохе и начале приготовлений к свадьбе бога лета с дочерью властелина зимних бурь. Ни одно другое торжество не вызывало в Асгарде столько радости, как создание нового семейного очага. Я старалась улыбаться и искренне радоваться за благодушного вана, но не могла. На душе у меня было неспокойно.
Глава 22
Я медленно поднималась по широким ступеням просторных чертогов верховного бога в сопровождении своей свиты. Извилистая нить судьбы в который раз привела меня к порогу Вальхаллы и уже не в первый раз — на свадебное торжество. Увы, сегодняшний день принадлежал не мне, однако он не становился менее важным и волнительным. Чертоги Ньёрда — разноуровневый и таинственный Ноатун — находились на высокой скале, глубоко вдававшейся в море, где-то между Асгардом и Мидгардом. Так, по крайней мере, мне казалось, слишком надолго пропадал бог лета на пути в своё обиталище. Чертоги же отзывчивого аса, в которых он останавливался по возвращению в Асгард, были слишком тесны, чтобы принять всех обитателей города, с которыми Ньёрд водил дружбу. Он и сам, казалось, был в них только гостем. Так и вышло, что асы снова стекались в величественный и необъятный чертог Всеотца, и их весёлые голоса заполнял всё пространство. Вокруг Вальхаллы толпилось множество возбуждённого народа.
Ловко лавируя среди знакомых лиц, я то и дело улыбалась и коротко кивала в знак приветствия и почтения. Дорогое тёмно-синее платье мягко колыхалось в такт каждому шагу, тяжёлая ткань, украшенная традиционной золотой вязью Дьярви и усыпанная драгоценными камнями, стелилась по полу, но я всё равно ощущала себя плывущей по воздуху, грациозной, безукоризненно изящной. Свободные широкие рукава покачивались из стороны в сторону при каждом движении, обнажая тонкие запястья, окольцованные витыми браслетами. Сама того не замечая, я бессознательно сжимала и медленно расслабляла пальцы — обилие золотых перстней было мне непривычно. Тем радостным утром я была настоящей госпожой, богатству наряда которой могла бы позавидовать сама Фрейя, которая, несомненно, ценила прекрасное выше других.
Остановившись на широкой площадке между лестницами, я взглянула на отражение в начищенном до блеска щите, украшавшем чертоги отца ратей, и не узнала себя. Всё показное было мне чуждо, и казалось, истинная красота и прелесть заключаются в совсем иных вещах: в лёгкости и естественности, в простом неброском платье, что не станет затмевать свою обладательницу сиянием драгоценных камней. Увы, подобной напыщенности требовал случай и мой непостоянный в своих настроениях супруг, гордость которого была уязвлена непростительно сильно. Рагна просила позволения убрать волосы в высокую причёску, делавшую меня много старше и подобающую положению госпожи, но с удивительным упорством я отстояла право остаться собой. Светлые, блестящие на солнце локоны, причудливо завиваясь, спадали мне на плечи и спину, мягко касались взволнованного лица. И всё же часть прядей Дьярви собрал позади диковинным тонким украшением, усыпанным синими корундами, как небо звёздами, чтобы волосы не лезли в глаза.
Я несла себя чинно, под стать ощущениям. Светлые глаза, будто набравшись синевы у платья, стали темнее, насыщеннее.
У высоких, парящих между опорами окон спиной ко мне стоял рыжеволосый лукавый бог. На несколько мгновений я замерла на последних ступеньках в нерешительности — мне так и не удалось повидаться с ним после возвращения в золотые чертоги. Накануне вечером Локи стремительно пролетел мимо меня, мрачный, как тень, и больше не покидал своих покоев. Я отчасти понимала его чувства, а потому уважала принятое решение и не осмеливалась беспокоить повелителя.
И всё же мне ужасно не хватало общества умного и обаятельного аса. Мне так сильно хотелось поговорить с ним, обсудить странные события последнего дня, выслушать мнение о нежданном появлении Скади. Ведь бог огня встречался с Тьяцци, по меньшей мере, пару раз и наверняка знал хоть что-то о его внушающей трепет строгой дочери. Однако Локи был не в духе, и спорить с ним я не решалась. Тёплым тихим вечером я сидела в саду, укутанная в робкий шелест сочно-зелёных листьев, и наблюдала, как, опершись локтями о каменное заграждение, двуликий бог смотрит вдаль с веранды своих покоев, тоскливо и зло. Волевое лицо его омрачали боль и гнев — я видела это даже издалека — но я не могла быть рядом с ним. Повелитель не желал видеть меня. Он никого в тот миг не желал видеть. И даже если он отдалялся и ради моего блага тоже, я бы всё отдала, чтобы той ночью быть подле него.
А этим особенным сияющим утром, когда всё вокруг было залито солнечным светом, я смотрела на высокую и сильную фигуру любимого мужчины и не решалась окликнуть его, подойти ближе. Признаться, я боялась мыслей, что могли зреть в его голове, боялась увидеть зловещий демонический блеск выразительных глаз, жестоко скривившиеся губы, ледяную жёсткость лица. Я робела и от мысли о том, что мы обязательно должны присутствовать на свадебном пиру верховного бога с дерзкой странницей, что сумела искусно задеть неуязвимого бога огня за живое. Того, кто не прощал оскорблений, не забывал обид, даже если и решал выждать какое-то время. Появление великанши в Асгарде не несло за собой совершенно ничего хорошего. Я в этом не сомневалась. Дочь заклятого врага асов, злодея, дважды покушавшегося на благополучие моего мужа, не могла и не должна была олицетворять собой радость, счастье и мир. Я не могла поверить в это, и недобрые предчувствия сдавливали грудь.
Сомнения умолкли и затаились между рёбер, когда бог огня медленно обернулся ко мне — такой неподражаемо заносчивый, самодовольный, но бесконечно любимый. Локи выглядел просто потрясающе, как он умел — не прикладывая к тому никаких видимых усилий. Иссиня-тёмные одежды выгодно оттеняли медные, как закатное солнце, волосы, которые каверзный ас непринуждённо зачёсывал назад, пропуская сквозь длинные пальцы. Он с демонически манящей улыбкой выразительных губ смотрел на меня из-за плеча, как когда-то давно, в день нашей встречи, только в глазах его теплее мёда суттунгов не было больше ни надменности, ни презрения, ни жестокости.
Робко улыбнувшись, я поклонилась, вновь ощутив себя той беззаветно влюблённой юной девицей, какой была в родительском чертоге. Я мгновенно позабыла обо всём, что тревожило меня прежде, лишь взглянув в родные глаза — спокойные, внимательные, немного насмешливые. Жаркое пламя Асгарда было благосклонно ко мне в тот день, оно вело и защищало, оно согревало и ласкало, и грудь наполнилась таким сильным и сладостным ощущением счастья и восторга, что не умещалась в узком платье на вдохе. Ласково улыбнувшись в своей неповторимой лисьей манере, статный ас протянул мне руку, защищённую от запястья до локтя широким золотым браслетом-наручем, испещрённым причудливым узором рун. Интересно, он и правда мог принять на себя удар или просто тешил самолюбие чуткого к красивым и редким вещицам бога?