Дьявол для отличницы
Шрифт:
Я размахнулась в третий раз, затем в четвертый, и била, била, пока меня не оттащили мальчишки, скрутив меня, обезумевшую от ярости, в явном состоянии аффекта, и повалив на землю. Я то ли ревела, то ли выла, то рычала. Как дикий зверек, которого поймали охотники. Краем глаза заметила, что Громов так и стоит застывшим изваянием.
– Отпустите немедленно! Что происходит?! – к нам впопыхах летел вожатый, перепрыгивая через какие-то кусты. – Что вы делаете, засранцы?!
Мальчишки наперебой начали рассказывать что случилось, Захар замер,
Олег Сергеевич покосил на меня глаза.
– Полина что случилось?
– Тут он запнулся, увидев мои волосы. – А где..
– Вы все - вонючие грызуны. – Я встала с земли, улыбаясь неестественной улыбкой.
– Полина…
– Трусливые суслики.
– Я опять захохотала, почему-то представив, как Эстеллла с Захаром бегут наперегонки в колесе, а Лада набивает щеки кормом. Что за бред в голове, и почему мне так смешно, глядя на их вытянувшиеся лица?
– Пьяная что ли? – шепнула Камилла Анжеле, а та впервые в жизни не достала телефон. Почему-то это сейчас показалось важным.
– А ты чего замерла?
– спросила я, резко сделав шаг к ошарашенной девушке. Она вздрогнула, ничего не ответив. – У меня прическа новая, срочно сторис нужно снять.
Анжела попятилась от меня, зато Олег Сергеевич сделал шаг вперед.
– Полина… - он протянул ко мне руки, но я покачала головой.
– Оставьте меня.- Я снова повернулась в Захару. – Скажешь хоть что-нибудь? Трус несчастный.
– Что сказать? Ты и так знаешь, что это сделал я. Но ты же не поверишь, что мне жаль.
Вокруг раздались охи и вздохи. Прямо театр и восхищенные зрители.
А у меня все. Как только он это озвучил, на меня накатила странная апатия, словно было все равно на мои волосы и тот факт, что надо мной опять поиздевались.
– Боже мой, зачем, Захар?! – воскликнул изумленный вожатый. Он действительно не понял причины.
А вот Эстелла сразу догадалась в чем дело, потому что ее лицо вдруг застыло неподвижной маской, она вся сникла. В ту же секунду я поняла, что она влюблена в Захара. Олег Сергеевич конечно нравится всем, но…он ведь недосягаемый, как какой-то актер или певец, в которого можно влюбляться, но даже не надеяться на что-то.
А в Громова она влюблена крепко, вон как перекосило, когда она догадалась, что все это он сделал не просто так. Они бы подошли друг другу идеально. Та еще парочка.
Впрочем, из Громова ничего не смогли вытянуть, так и молчал как партизан, а я уже махнула рукой, хотя мне и лишили волос. Волос! А не просто одежды.
– Надеюсь, ты хотя бы не решил ее сохранить себе на память или сделать из волос вуду.
– Такое нельзя прощать, Полина! – воскликнула подоспевшая Виктория Андреевна, а я лишь пожала плечами. – Какой ужас, Захар!
– Я не прощаю. Но вы ведь сами не хотите вражды. Виктория Андреевна, правда, все в порядке. Осталось два дня, я просто устала и хочу
Она долго смотрела мне в глаза, словно что-то решая для себя, потом выдохнула и отпустила с миром, коротко кивнув.
– Пойдем, хоть подравняю концы. Как будто топором рубил. Ну ты и мерзавец, Захар. Длинные волосы это гордость для девушки!
– Ей так тоже хорошо, - посмел он подать голос.
Я прикрыла глаза и пошла за шокированной вожатой.
– Такой у вас возраст страшный, - приговаривала вожатая, пока подравнивала мои волосы. – Что с вами гормоны делают. Ты ему явно нравишься.
Я ничего не ответила, вообще не хотелось обсуждать с ней это вопрос. Да и вообще с кем-либо.
Она почему-то нахмурилась через пару минут.
– У вас все хорошо? – спросила я, пытливо вглядываясь в ее лицо.
Вожатая слабо улыбнулась и кивнула, отгоняя от себя какие-то мысли.
– Все отлично. Спасибо, что спросила. А тебе и правда идет такая стрижка. Волосы лежат красивой волной, сразу объем виден. Твои голубые глаза сразу на пол-лица. Эх, волосы жаль конечно. Дома ругать будут?
Я просто вздохнула, стараясь пока об этом не думать.
Про волосы мои все быстро позабыли, как будто в порядке вещей делать что-то подобное.
На завтраке нам объявили, что в поход выдвигаемся после сончаса, чтобы избежать солнцепека. Можно было бы и утром выйти, но тогда на полевую кухню пришелся бы еще один прием пищи, готовить дольше и вся схема сразу становится сложнее.
На сончасе я взяла наконец-то высохшую рубашку Олега Сергеевича, которую я тщательно постирала, и, пока все спали, тихонько постучала в его комнату, чтобы отдать. Дверь распахнулась, и на меня уставилась заплаканная Виктория Андреевна.
– Ой, я думала это Олежка, - промямлила она, поспешно вытирая слезы.
Меня кольнуло нехорошее чувство.
– Я… пришла отдать ему рубашку. Вот. Передадите?
– Что? Рубашку? Конечно, Полин, передам. – Она посмотрела на предмет в моей руке невидящим взглядом. По ее щеке снова скатилась слеза.
И я не выдержала.
– Виктория Андреевна, что происходит? Что у вас случилось? – Я решительно вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.
– Все нормально, - она всхлипнула и снова вытерла глаза. – Черт. Прости, ты не должна меня такой видеть.
– Ну что вы. – Мне было ее жаль. – Все мы люди. Это из-за Олега Сергеевича?
– А? Нет, что ты.
– Она покачала головой. – Он тут абсолютно не причем.
Почему-то эта новость не принесла ни радости, ни облегчения. Словно мне было уже все равно на него. Может так и было.
Всхлипывая и промакивая глаза салфетками, которые я всучила ей в руки, она рассказала мне старую, как мир, историю. Виктория Андреевна была влюблена в старшего вожатого, а его на другом берегу ждала девушка. И хоть он ей ничего не обещал в самом начале, как глупая и наивная школьница она надеялась. Конец.