Дьявол для отличницы
Шрифт:
Незаметно наклонился к ее затылку и легонько вдохнул. Точно она.
Она стояла ко мне спиной, и никак не желала обернуться, а я не очень-то отличался терпением. Пришлось дернуть ее за косу. Девчонка ойкнула и обернулась, и я слегка опешил от небесного цвета ее глаз, миловидного лица, на котором ни грамма косметики, розовых пухлых губ, которые она приоткрыла в немом вопросе. Еле взял себя в руки.
В ту же секунду почувствовал, что от нее одни проблемы будут. Слишком она выделялась.
– Чего тебе? – грубовато бросил
Она стушевалась и быстро отвернулась, а я незаметно придвинулся еще ближе, теперь уже спокойно вдыхая ее запах. Ее волосы наэлектризовались и теперь переливались на солнце, как невидимые ниточки, потягиваясь к небесному свету. Как завороженный я смотрел за их игрой, словно в замедленной макросъемке разглядывая каждую волосинку.
Теперь стал важным ее голос, который я еще не слышал, и медленно, но верно, она околдовывала меня, просто стоя ко мне спиной и ничего не делая. Даже не замечая меня, не чувствуя.
Шарик в моей руке был слишком легким, и волосинки покачивались на свету, гипнотизируя и приглашая, и я просто пошутил.
Жалел потом много раз. Я не знал, что ее выберут мишенью, что будут смеяться. И меня много раз посещала угрюмая мысль, что мишенью сделал ее именно я.
– Громов!
– А? – я ошалело обвел глазами свой класс.
– К доске говорю выходи. Отрывок поэмы выучил? – учитель в нетерпении постучала указкой по столу.
Поэма? Какая еще поэма? О чем она вообще?
Я опять «улетел».
**
POV Полина. Полгода назад
Поход был странным. Хотя я никогда не была в походах и даже на пикниках, чтобы так говорить. Сравнить даже не с чем.
Может даже не так. Атмосфера была странной. Какая-то недосказанность витала в воздухе, что-то неприятное, но пока еще не ведомое, не разгаданное, и я старалась об этом не думать, чтобы не впадать в паранойю.
Во всем виноват Захар. Он просто исчез с моего радара. Нет, я его, конечно, видела, и наблюдала за ним исподтишка, но впервые я не почувствовала взгляда в спину, словно он даже не смотрел в мою сторону. Словно меня здесь не было. Не существовало. И это напрягало.
Он шагал, уставившись себе под ноги, отрешенный взгляд, нездоровый цвет лица. О чем-то сосредоточенно думал. Может у него что-то случилось?
И тут же одернула себя. Мне все равно. Меня абсолютно не волнует, что у него происходит. Он мой враг. Все его невзгоды меня должны только радовать.
Но почему-то не радовали.
Мы шли куда-то по горе, ни вверх, ни вниз, а просто в сторону. Шли почти полдня, изнывая от духоты, повисшей в воздухе.
– Только бы не дождь, - пробурчала идущая рядом Анжела. – Ненавижу сырость.
Я старалась смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться о камни, но мой взгляд то и дело утыкался в темную спину Захара, который по-прежнему ни на кого не глядел. С ним делали попытки
И почему я снова смотрю на него?
На нем были черные джинсы и черная футболка, и я удивилась, что выбор одежды пал на это. Ведь было так жарко.
Сама я снова в одном из легких сарафанов, которые уже скоро превратятся в лохмотья, но надеть что-то другое из моего гардероба – это целиком и полностью зажариться в моих длинных юбках и плотных водолазках.
Обогнув гору, мы вышли, в итоге, к небольшой речушке под названием Уса, которая у подножия горы впадала в Волгу. Палатки разложили в тени деревьев, их раскладывали мальчишки. А девушки чистили картошку, лук и другие овощи для ужина. Полевую кухню уже привезли, прицепив к пикапу физрука. Он тоже был здесь, разводя огонь вместе с нашим диджеем Юркой, который тоже отправился сюда присматривать за нами.
Виктория Андреевна уже мешала черпаком кипящий бульон, время от времени подгоняя нас, глядя на часы.
Когда ужин был готов, я помогала ей на раздаче, разливая суп по металлическим мискам и протягивая подходящим ребятам.
– Захар, - позвала вожатая, махая черпаком. – Иди есть.
Он остался последним, кто не взял ужин. Парень вяло взглянул в нашу сторону и побрел к нам, слегка пошатываясь. С ним что-то было не так. Лоб покрыт испариной. Бледен, несмотря на свой загар. И вожатая это тоже заметила.
– Ты как? Порядке?
– Да.
– Выглядишь не очень. Устал?
– Да.
– Ничего, сейчас у костра посидим, песни попоем и отдыхать будем. Олег Сергеевич гитару прихватил, сыграешь нам тоже?
– Да, - вновь безучастно ответил он и ушел, на меня даже не взглянув.
И вроде я должна радоваться, что он оставил меня в покое, но меня съедает какое-то гнетущее чувство, долбит толстым клювом в затылок, и я продолжаю наблюдать за ним, за тем, как он передвигается, садится под дерево, отставляет миску в сторону, даже не притронувшись.
Теперь его лицо вместо бледного краснеет на глазах, он откидывает голову и прикрывает глаза. Ему явно нехорошо.
И нет бы мне подойти к вожатым, сказать, что кажется Громов заболел, выглядит неважно, и с чувством выполненного долга жить дальше. Но нет. Я сижу и просто смотрю на него, не делая ни малейшей попытки хоть как-то помочь ему. И в этом разница.
Я, до начала этого лета, была совсем другой. Я искренне молилась Богу, теперь же забыла когда в последний раз касалась креста на шее. На любые проступки людей я отвечала только добром, сейчас же зло ядовитым газом выползает из меня, а я лишь отрешенно наблюдаю, как будто провожу тут следственный эксперимент. Я бы никогда не позволила себе причинить боль окружающим, но теперь я злорадно усмехаюсь, глядя на помятое лицо Эстеллы.