Дьяволы
Шрифт:
— Плохой день для рынка недвижимости, — усмехнулся барон Рикард, встряхивая смоляными волосами, которые развевались на ветру, словно знамя.
— Когда Карфаген пал, Колонну Трои не достроили. — Алекс указала на цепь арок, соединявших ее с горами. — Василий Первый, прозванный Строителем, завершил акведук, разбил сады и начал возводить Фарос. Пламя Святой Наталии зажгли на вершине лишь через полвека после его смерти. А вскоре заложили Базилику Ангельского Посещения… после, как вы догадались, самого посещения.
Бальтазар фыркнул. — Теперь вы просто
— Этому я научилась у лучших, — Алекс устремила взгляд на Колонну, чья теневая сторона контрастировала с солнечной, а у подножия теснились крошечные дома. — Что, если они возненавидят меня? Мои… — Она едва выговорила. — …подданные.
— Тогда вы будете не хуже большинства правителей, — сказал Якоб.
— Императрице не обязательно быть любимой, — провозгласил Бальтазар. — Главное — чтобы повиновались.
— Может, вы иначе смотрели бы на любовь, — встрял Батист, — знай, каково это.
Бальтазар открыл рот, чтобы возразить, но закрыл, поняв, что не сможет.
Алекс ерзала от нервозности, в очередной раз теребя позолоченную ткань платья. Батист, некогда стажировавшаяся у портного в Авиньоне, потратила утро, закутавшись в материю от плаща Саббаса, с булавками во рту. В талии оно жало, а на груди топорщилось, будто сшитое для кого-то с формами получше. Галь Златница говаривала: «Притворяйся тем, кем хочешь стать, и однажды перестанешь притворяться». Алекс, мастер притворства, всегда считала это мудрым советом, но вряд ли он помог бы увеличить чью-то грудь.
— Чувствую себя ебаным подарком, — пробормотала она.
— А кто не любит подарки? — Барон Рикард грациозно указал на себя. — Не бойтесь, ваше высочество. Вы идеально подготовлены. — Он указал на себя. — Вас учили этикету, — затем Бальтазару, — показухе, — к Диасу, — грамоте, — к Якобу, — хмурости, — и… — замялся казывая на Виггу, — беспочвенной резне и непристойностям.
— Беспочвенной? Че? — фыркнула Алекс.
— Это значит «бездумной», — пояснил Батист.
Вигга открыла рот для возражения, но передумала.
— Ну и уроки Санни, — барон неопределенно махнул бледными пальцами. — Невидимый куннилингус, насколько я понимаю…
— Кунни-че? — хмыкнула Вигга.
— Это значит… — начала Батист.
— Мы знаем, что значит, — прервал брат Диас.
— И наконец, — барон кивнул на Батист, — всему остальному. — Та отвесила образцовый реверанс, странно смотревшийся поверх сапог.
— Учтите, — продолжал барон, — что самые бесталанные, невезучие и неприятные личности в истории становились сносными монархами после коронации. Вы не хуже среднего материала.
— Огромное спасибо за поддержку... — сказала Алекс.
— Разумеется. — барон улыбнулся, сверкнув безупречными зубами (если не клыками). — Слава богу, что я есть.
— Но меня еще не короновали. — Алекс снова глянула на Колонну, и нервы екнули. — У меня остался живой кузен…
— Аркадий, — прорычал Якоб.
— Старший, — добавил Бальтазар.
— И, по слухам, самый
— Братья враждовали за трон, — брат Диас беспокойно поскреб бороду. — Убийство остальных сделало его опаснее.
— Отлично, — пробормотала Алекс. — Просто, блять, отлично. — Она ждала, что его галеры выскочат из каждой бухты, наемники обстреляют их из луков, а крылатые ящеры нападут с облаков. Но раз этого не случилось, значит, готовится что-то ужаснее. Она прижала ладони к бурлящему животу. — Так хорошо, что сейчас блевану.
Как и все на свете, вблизи оказалось хуже.
Корабли толпились в гавани, теснясь у причалов, как голодные поросята у соска. Суда севера со звериными головами на носу, стройные и свирепые, казались карликами рядом с трехпалубными галерами из Африки, чьи паруса сияли золотой вышивкой Пяти Уроков. Моряки перекрикивались на непонятных языках, мешая приветствия с угрозами, а жесты их не оставляли сомнений в намерениях.
Колонна Трои возвышалась над всем, бросая часть гавани в исполинскую тень и затмевая зубчатые предгорья. Ее стены местами напоминали природные утесы из цельных каменных плит, местами — циклопическую кладку: контрфорсы величиной с колокольни, арки, под которыми ютились улицы. Все это было покрыто дождевыми потеками, пятнами папоротников и лиан, а в вышине гнездились стаи пестрых птиц.
В скалах виднелись вырубленные жилища — лестницы, двери, дымящиеся трубы. На шатких лесах болтались мостки, веревки и цепи, по которым в ведрах поднимали завтраки. Повсюду журчала вода: каналы на боках Колонны превращались в пенящиеся шлюзы и водопады, чьи брызги затемняли крыши нижних улиц и раскидывали радуги над городом. Внутри каналов вращались громадные колеса, чудовищные шестерни, словно вся Колонна была гигантским механизмом.
Паруса убрали, корабль причалил, и Алекс разглядела людей. Толпы. На крышах, причалах, доках и тысячи лиц, казалось, уставились прямо на нее. — Они ждут… — прошептала она, — меня?
— Точно не меня, — буркнул Якоб.
— О боже. — Целый город. Целая империя. Алекс грызла потрескавшуюся нижнюю губу, больше похожую на пережаренную сосиску, чем на уста императрицы. — Не поздно вернуться в Святой Город?
— Я о том же думаю, — пробурчала Волчица Вигга, прячась за грот-мачтой, пока корабль скребел бортом о камень, а матросы прыгали на берег.
— Боже милостивый, у нас стеснительная оборотень. — Барон Рикард вздохнул, и холодок пробежал по шее Алекса. — Помните, ваше высочество: для вас нет незнакомцев — только старые друзья, чьей встрече вы безмерно рады.
— О боже. — На берегу, под палящим солнцем, ждал прием: сверкающая стража, лошади в блестящей сбруе, и во главе — женщина, величественная, как настоящая императрица. А не жалкая самозванка.
— При каждом представлении в ваших глазах должен вспыхивать фейерверк щедрости. Я хочу видеть социальный салют. И выпрямитесь, ради всего святого Вы пришли править, а не искать потерянную сережку.