Дьяволы

Аберкромби Джо

— Тсс, тсс, тсс. — Он ткнул ее копьем, заставив крякнуть. Теперь глупо было задерживать дыхание. Видит он ее или нет, сеть-то он точно видит. Она позволила себе хрипло дышать.

— Не лучше ли? — Санни определенно так не думала, пока он присел рядом, просунув длинные пальцы сквозь сетку. — Ну посмотри-ка… — Гад напевал еще слащавее, запрокидывая ей голову, отодвигая волосы, сжимая уцелевший кончик уха. — Может, теперь… меня назовут Ловцом Эльфов.

— У меня для тебя предложение! — рявкнул Якоб, пока

охотники рассредотачивались у дальнего конца нефа. Шансы были ничтожны, а его товарищи жались за алтарем с одним арбалетным болтом на всех. Пришло время хвататься за малейший шанс.

— Что ты можешь предложить, чего я не возьму с твоего трупа? — фыркнул Саббас, и несколько его прихвостней хихикнули.

Якоб выпятил грудь, вытянувшись во весь рост. — Честь! — прогремел он, и слово, отразившись от руин стен, мгновенно оборвало смех.

Было время, когда Якоб ценил честь выше добродетели, дороже драгоценностей. Его жажда чести завела его во тьму, и там, среди тел друзей, он понял ее истинную цену. Но всегда найдутся те, кому этот урок нужно усвоить самостоятельно.

— Ты и я! — Он указал мечом вдоль разрушенного нефа. — Здесь и сейчас! До смерти. — Он не упомянул, что смерть приходит к разным людям с разной легкостью. Он давал клятву честности, а не клятву болтливости.

Саббас окинул взглядом наемников. Все смотрели на него. Все судили. Принимать вызов не было смысла. Разве что из гордыни. Но Якоб знал о гордыне больше многих. В юности он сам страдал от ее смертоносной дозы. И за всю долгую жизнь не видел никого, кто бы раздулся от нее сильнее, чем этот дурак в золотом плаще.

Саббас поднял подбородок, сузил глаза. Тишина затянулась.

— Господин, — пробормотал его слуга, — нельзя…

— Тихо. — Не отводя взгляда, Саббас щелкнул пальцами, и Якоб понял: он угадал. Те, кто рожден со всеми привилегиями, страстно жаждут доказать, что достойны их с рождения. Слуга резко вдохнул, затем вложил копье в руку господина.

— Твои… соратники… — Саббас усмехнулся в сторону алтаря, — не вмешаются?

— Клянусь их честью, — сказал Якоб. Поскольку среди них были вор-признанник, осужденный еретик и Батист... Он сомневался, что их «честь» вообще на что-то способна.

Одна из колдуний фыркнула с отвращением. — Никогда не доверяй некроманту. Давай…

— Если они сыграют в подлость, — отрезал Саббас, — можете обрушить на них церковь. А пока — не мешайте. — Он повернулся к Якобу, надменно вскинув голову. — Что ж, до смерти!

— Без нее и дуэль — не дуэль. — Якоб медленно оглядел наемников Саббаса, шумно втянул воздух и плюнул на покореженную плитку. — Честно? Твои приспешники разочаровывают. Твой брат Марциан набирал их на скотном дворе, а брат Констанс на дне лужи. — Он принял боевую стойку. Ну, или насколько позволили колени. — Разве мать не дала тебе игрушек?

— О, я получил все дары Евдоксии сполна. — Улыбка Саббаса была улыбкой человека, никогда не признающего ошибок. — Братья, как мелкие божки, хотели перекроить ее

эксперименты под себя. Марциан делал из них мясников, чтобы завоевывали для него. Констанс наряжал пиратами, чтобы воровали. Амбиций им не занимать. — Свободной рукой он расстегнул застежку позолоченного плаща. — Но видения у них не было. — Одним движением он сбросил плащ, и с шорохом, взметнувшим ветер, распахнул могучие крылья, чьи белоснежные перья почти касались колонн, опутанных плющом.

— Ну что… — Саббас упер кулак в бок, грохнув древком копья о пол.

Человек. С крыльями. В позе статуи.

— Теперь понимаешь, почему меня зовут Ангелом Трои!

Якоб расхохотался. Сдержаться не вышло. Он закашлялся, сглотнул тошноту, поднял щит, будто прося прощения за эту слабину. — Я видел ангелов и демонов, мальчишка. — Вздохнул, вытер рукавом глаза. — Ангелы пугали меня больше. Их я понимал куда меньше. — Он окинул Саббаса взглядом и фыркнул. — Не станешь ангелом, просто пришив к спине обрезки с птичьего рынка.

Улыбка Саббаса медленно сменилась яростной гримасой.

— Посмотрим, — сказал он.

Последние месяцы жизни Алексис безумное стало нормой, ужасное — обыденным, невозможное — рутиной. Но даже она не смогла сдержать удивления.

— У него крылья, — пробормотала она. Иногда нужно услышать это своими ушами. Теперь понятно, зачем ему этот странный плащ. Наверное, сложно найти одежду по размеру с такими прибамбасами.

Саббас отклонился назад, затем рванул вперед, сжав кулаки и уперев ноги, пока его белые крылья били, били, били все сильнее.

Алекс прищурилась, защищаясь от вихря пыли, песка и случайных перьев. Якоб вцепился в щит, изо всех сил удерживаясь под натиском урагана, а Саббас разбежался и взмыл в воздух. Мощный взмах крыльев поднял его над нефом.

Он спикировал с оглушительным визгом, копье врезалось в щит Якоба, раскрошив край и ударив рыцаря в челюсть. Того отшвырнуло на покрытые мхом плиты.

Саббас выпрямился, резко расправив крылья. — Вот тебе обрезки с птичьего рынка, древний ебаный обломок.

— Что будем делать? — прошипела Алекс, выглядывая из-за алтаря. Несколько охотников крались вдоль стен, прячась в тенях между колоннами. Другие взводили арбалеты, готовясь обрушить град смерти. А две колдуньи, скрестив руки, нетерпеливо наблюдали за дуэлью, явно готовые снести здание к чертовой матери.

— Вмешаешься — убьют, — хмыкнула Батист, лежа на спине и пытаясь взвести тетиву арбалета обеими руками.

— А если не вмешаемся? — спросила Алекс, пока Якоб медленно поднимался. — Они нас отпустят? Мы не можем просто ждать за алтарем!

— Хочешь попрятаться в другом месте — благословляю! — рявкнул Бальтазар. — Мне бы самому не мешало! — Он толкнул Батист, та взвизгнула. — Ты вообще умеешь стрелять из этой штуки?

— Одно лето работала егерем, — проворчала она, выгибаясь. — Заняла второе место на турнире лучников, между прочим.