Дьяволы
Шрифт:
Бальтазар сдавленно откашлялся.
— Думаю, вы захотите услышать…
— Тогда тебе стоит одеться подобающе, прежде чем рассказывать.
Лицо Бальтазара исказилось, когда старший из слуг (теперь он понял, что это скорее тюремщики) достал массивные железные кандалы с грубо выбитыми рунами на браслетах. Руны сдерживания и контроля. Оковы, лишающие магов силы. Или магистров, естественно.
— Руки, — буркнул тюремщик.
Бальтазар попытался изобразить жидкую улыбку.
— Это совершенно излишне.
—
— Ваше преосвященство, умоляю! Позвольте мне сказать пару слов?
— Ты можешь быть краток?
Бальтазар фальшиво хихикнул. Даже после недавних триумфов нервы брали свое.
— Я пережил прозрение, ваше преосвященство. Эпифанию, если угодно! Признаюсь: по пути из Святого Города я трижды пытался разорвать узы Святейшей. В последний раз, у камней близ Никшича…
Якоб резко вдохнул, и Бальтазар понял, судя по сузившимся глазам Жижки, что упоминание о герцоге Преисподней вряд ли обрадует высокопоставленную клирика.
— Ну, э-э… Не будем углубляться… в детали доказательств, но я убежден: Папа Бенедикта и есть Второе Пришествие Самого Спасителя!
Его признание не вызвало ожидаемого восторга. Жижка медленно вдохнула через нос и подняла бровь в сторону Якоба.
— Наш некромант обрел веру?
— Вера здесь ни при чем, ваше преосвященство! Я человек разума, и разум привел меня к этому выводу! Мне больше не нужно принуждение, чтобы служить Святейшей!
— Потому что ты трижды пытался разорвать ее узы и трижды провалился.
— Именно!
Якоб снова резко втянул воздух.
— Ну, не совсем… не поэтому. — Взгляд Жижки, холодный как у василиска, сбивал Бальтазара с мысли. Даже клинки пугали его меньше. — Я буду служить добровольно! Всю жизнь искал цель. Миссию. Дело для своих талантов! — Он улыбнулся. Жижка — нет. Сомнительно, что она вообще умела. — Какая цель выше, чем служить самой дочери Бога?
Глаза Жижки не дрогнули.
— Наконец-то, — сказала она, — мы нашли общий язык.
— Я так и знал! — Бальтазар расплылся в улыбке.
— Молодец, конечно. — Она махнула тюремщикам. — Теперь в клетку.
Бальтазар застыл с открытым ртом. Старший тюремщик протянул массивные кандалы.
— Руки, — буркнул он.
— Ваше преосвященство, умоляю! Клетка совершенно лишняя…
— Лишняя, целесообразная, удобная. — Жижка отмахнулась, словно он недостоин даже этого. — Суть не в этом. Твое место — в клетке.
Старый тюремщик щелкнул браслетом на запястье Бальтазара, скрежет механизма прозвучал как приговор. Младший молча проверил защелку. Бальтазар уже чувствовал эффект. Будто погрузил голову под воду, магическое восприятие притупилось.
— Ты еретик, Бальтазар Шам Ивам Дракси, — произнесла Жижка. — Осужденный Небесным Судом за призывы демонов и возню с мертвецами.
— Протестую против «возни»…
— За преступления против самого Бога нет
Второй браслет захлопнулся, подавление усилилось.
— Думал, Спасительница радуется раскаянию грешника… — пробормотал Бальтазар.
— Может, и радуется, — Жижка отвернулась. — Но поводок держит не она.
Бальтазар едва не застонал от отчаяния, когда его швырнули на солому с ненужной жестокостью. Решетка захлопнулась с оглушительным лязгом, ключи щелкнули в замках, а люк захлопнулся, погрузив трюм в почти полную тьму.
Не просто клетка, а тесная, грязная конура в кромешной темноте.
— Да пошли вы! — зарычал он, ударив кулаком по полу, и тут же пожалел. Шорох в углу заставил его вздрогнуть. — Кто здесь?
— Только я, — послышался хриплый шепот барона Рикарда. Глаза Бальтазара постепенно привыкали к темноте, и он разглядел тусклый блеск старческих зрачков.
— И я. — Бледные пальцы обхватили прутья напротив. В щели света мелькнуло исцарапанное лицо с синяками вокруг огромного глаза. Санни кивнула в сторону. — И Вигга.
— Э-э, — хрипло простонала та, больше похоже на стон.
Бальтазар не винил ее за смерть Батиста. Она была рабом своей природы. Все зло — в прогнившей Церкви, кардиналах-лицемерах и инфантильной Папе! Им он отомстит!
— С нами обращаются как со скотом! — зашипел он, посасывая содранные костяшки. — Хуже скота! После всех жертв! Заперли во тьме! В клетках!
— Куда мне еще идти? — тихо спросила Санни. Пальцы соскользнули с прутьев, и она растворилась в тенях.
— Мне место в клетке, — пробормотала Вигга. — Так лучше для всех.
— ебанные нытики! Бальтазар Шам Ивам Дракси не смирится с клеткой!
Из темноты донесся усталый смешок барона:
— Можешь не смиряться. Но принять тебе ее придется. Я обещаю.
— Нет… — прошептал Бальтазар. Какой маг не хранит свои тайны? Истинная личность леди Северы оставалась известной лишь ему.
— Нет… — Уголки его губ поползли вверх. Узы действовали на душу, а кто знал о душах больше, чем та, что переселила свою в чужое тело?
— Я вырвусь… — Если передать ей весть, объединить силы… ее магия, его знания… — Я разорву оковы.
Даже если придется разрушить сами устои мироздания. Он сглотнул горькую отрыжку, сжал прутья так, что костяшки побелели.
— Клянусь!
Якоб сжал кулаки на потертых перилах так сильно, что костяшки заболели. Порой казалось: если наступал миг без боли, он сам себе ее причинял. Он мрачно уставился на город, где Пламя Святой Наталии мерцало в сумерках, бросая слабый отсвет на их путь.
— Неужели мы должны держать их в темноте? — прорычал он.
— Конечно. Ты забыл, что они собой представляют, Якоб. — Жижка бросила на него взгляд. — Кажется, тебе пора напомнить многое.