Дьяволы
Шрифт:
Алекс прыгнула, вцепилась в его рубашку и врезала кулаком прямо в рот.
Удар получился лучшим в ее жизни. Неожиданным, откинувшим его голову. Но она худышка, он — крепыш. Он не упал, лишь отшатнулся. Алекс была императрицей часы, принцессой — месяцы, но уличной крысой — всю жизнь. Она вцепилась в него, как в трущобах Святого Города.
— Блядь! — завизжала она, обхватив руками его плечи, а ногами талию. — Ты… — Рыча, вгрызлась в его нос, сжав челюсти до хруста.
Он взвыл, рванул ее, пытаясь скинуть, и наконец всадил
Он замахнулся, и она рухнула на парапет, в глазах звезды.
Вставай, Алекс. Вставай.
Лицо горело. Снова.
Она перекатилась, села. Тяжелая туника спуталась.
Ее могут повалить, но не удержать. Моргнула, застонала, пытаясь собраться. Встала на колено. Фарос плыл, как желе.
Герцог Михаил навис над ней, зажимая окровавленный нос. — Ты укусила меня! — прошипел он, не столько от боли, сколько от ярости.
Она проиграет. Умрет. Но черт с ним. — Ты кусок говна, — пробормотала она, заплетаясь, но он понял. Оскалилась в кровавой ухмылке. — Ты самый большой кусок говна в Европе.
— Сука! — Он схватил ее за горло и поднял.
Воздух перекрыт. Она дергалась, царапалась. Пальцы ног скользили по камням. Его оскал напоминал зверя. Как она могла радоваться этому мерзкому лицу?
Алекс не могла дышать. Она царапала его руки, рвала плечи. Но ее руки не доставали. Она всегда мечтала быть выше. Кровь сочилась из его разорванного носа, стекая в бороду.
Алекс не могла дышать. Горло хлюпало, лицо пульсировало. Легкие рвались. Несмотря на пламя, вершина Фароса погружалась во тьму.
Сквозь шум крови в ушах она услышала скрежет. Ступени.
Герцог Михаил дернулся. Взгляд метнулся в сторону. Хватка ослабла. Достаточно, чтобы Алекс уперлась ногой в пол. Достаточно, чтобы поднять колено и врезать ему в пах.
— Уфф… — он застонал, глаза вылезли из орбит. Хватка ослабела еще. Алекс рванулась ближе, вцепилась окровавленной рукой в его руку и вонзила сломанный ноготь в глаз.
— А-а-а! — Он отпустил ее, отступая к разбитому парапету, к черному провалу ночи. В этот момент из столпа Пламени Святой Наталии вырвалось пылающее видение.
Якоб из Торна, с окровавленным оскалом. Эфес меча торчал из живота, а эфес кинжала из бока.
Алекс отпрянула, хватая воздух хриплым вдохом, споткнулась и упала. Старый рыцарь нырнул сквозь пламя, как демон из ада, одежда, волосы, борода — все горело. Он шагнул, подкашиваясь, одна рука беспомощно болталась.
Герцог Михаил попытался развернуться, но Якоб врезался в него первым. Оба были могучи, но старик не щадил себя.
Они оторвались от земли, на мгновение застыв в огненном ореоле на фоне ночи.
И рухнули вниз.
Алекс уставилась в пролом. Рот открыт, хрипло дыша. Потом поползла к краю.
— Боже… — прошептала она.
Внизу, у подножия Колонны Трои, пылающая точка
И погасла.
— Черт побери, — прошипел Бальтазар, дергая рычаг. Он никогда не был силен в физическом труде, да еще и дрожал от изнеможения после магической дуэли с бывшей императрицей, сменившей тело. Только мысль о том, как будет тереть нос Батист своей славой, держала его на ногах.
— Черт побери. — Руки горели от усилий, ладони обожжены молнией, пот стекал со лба, пока решетка ворот Атенеума со скрипом поднималась мучительно медленно.
Он представлял ее лицо, когда напомнит о сегодняшних событиях, и будет делать это ежечасно. Помнишь, как я спас тебя от френомагически контролируемой оборотнихи? Затем схватился с одной из сильнейших чародеек Европы и сразил ее вничью? Нет, лучше — разгромил! Ведь кто теперь опровергнет? И наконец раскрыл, что она — переродившаяся Евдоксия!
— ЧеРТ ПОБЕРИ! — рявкнул он, яростно дергая рычаг. Вот он — триумф над главной мучительницей! Поражение, которое та, как ни вертись, вынуждена признать!
Бальтазар Шам Ивам Дракси… — скажет она, выговаривая каждую букву, потом с гримасой отчаяния: — Я ошиблась в тебе. Ты не посмешище, а величайший маг всех времен. Твоя сила грандиозна, проницательность уникальна, а икры… весьма недурны! Она посмотрит ему в глаза: Ты вернулся за нами. За мной. Ты…
Он замер, уставившись в пустоту. — Хороший человек, — прошептал.
Бальтазар бросил рычаг, цепи загремели и ман порвал рубаху о шипы, пробираясь под решеткой.
— Не поверишь, что случилось! — хихикнул он, выскальзывая в ночь. — Севера оказалась...
Мало кто видел столько жути, но даже Бальтазар остолбенел перед кошмаром на лужайке Атенеума.
Словно гигантский мешок с зверями, людьми и кишками взорвался с высоты. Кровь забрызгала колонны, шкуры экзотов висели на сломанных деревьях, неопознанные органы усеяли слизкий газон.
Среди этой бойни стоял на коленях брат Диас. Рядом, на четвереньках, Вигга. Ее нагота, слой слизи и хриплые всхлипы говорили: трансформация закончилась. Это объясняло состояние места. Она все так же неисправима в производстве трупов.
Бальтазар сморщился, отшвырнул башмаком клочья мяса, пинком отправил в сторону искалеченную руку. Брат Диас, казалось, был в ступоре.
— Как я говорил… — Бальтазар осторожно обошел груду костей, рогов, зубов. — Ты не поверишь…
Он замолчал. Вигга завыла, переходя в булькающий хрип. Стало ясно: большая часть крови на ней — ее собственная. На спине зияла рваная рана, нога была вывернута, пальцы сломаны. Лоскут лица болтался — явно требовалась повязка.
— Где Батист? — огляделся Бальтазар. — Прячется, конечно, эта трусиха никогда не…